Суженый босс (ЛП)

К счастью, я уже убрала чизкейк в холодильник, поэтому ничто не мешает мне сесть и взять ее хрупкую руку в свою.

— Что случилось? Все в порядке?

— Нет. — Она прочищает горло и садится в кровати, а я помогаю ей. — На днях я была у врача.

Слезы наворачиваются на глаза, когда я рассматриваю самые худшие варианты развития событий.

— Что он сказал?

Она тихонько сжимает мою руку и говорит:

— Я больна, Чаки.

И в тот же миг все вокруг меня окрасилось в серый цвет. Солнце меркнет, и мир погружается в унылое, депрессивное состояние при мысли, что я потеряю бабушку. Слеза скатывается по моей щеке.

— Что значит, больна?

— Я уже некоторое время неважно себя чувствую. Я всегда старалась устраивать для тебя хорошее представление, но, похоже, больше не могу этого скрывать.

— Я не понимаю. Это достаточно неожиданно. Что случилось? Что ты не можешь больше скрывать?

Она качает головой.

— Нет, я не буду докучать подробностями и отказываюсь давать какие-либо симптомы, чтобы ты проводила все свободное время с доктором Гуглом.

Она слишком хорошо меня знает. Это первое, что я сделаю, когда уйду.

— Итак… что же это значит?

— Это значит, что я буду чаще встречаться со своим врачом, который живет в городе. Вот почему я хотела поговорить с тобой.

— Тебя нужно куда-то отвезти? Я отвезу тебя, сделаю все, что нужно. Сделаю все ради тебя.

Глядя мне в глаза, она говорит:

— Можно, я останусь с тобой ненадолго?

— В моей квартире?

Она кивает.

— Это облегчит посещение врача.

— Конечно, — отвечаю я, даже не задумываясь. — Да, у меня есть свободная спальня, я могу… — Я поморщилась, вспомнив, в каком ужасном состоянии находится моя квартира. — Ну, я еще не полностью распаковалась, но могу подготовить для тебя очень красивую комнату. Все, что захочешь.

— Достаточно просто комнаты, где можно остановиться на время. — Она коснулась моей руки. — Спасибо, Чаки.

— Не за что. — Еще одна слеза скатилась по моей щеке. — Ты…..с тобой все будет хорошо, бабушка?

Она ложится обратно и говорит:

— Я очень на это надеюсь.

* * *

Никогда в жизни я не испытывала такой паники.

Побывав в гостях у бабушки, помогла ей упаковать несколько вещей, и поспешила домой… с Лонг-Айленда, и начала обустраивать бабушкину комнату. Квартира по большей части меблирована, кроме гостевой комнаты, разумеется, поэтому я быстро приняла решение перенести свои вещи в гостевую комнату — перетащила коробки через всю квартиру, потому что комнаты находятся на противоположных сторонах, навалила все друг на друга, купила себе двухместный надувной матрас и на этом закончила. Я наполнила главную спальню свежими цветами — сиренью, потому что это были бабушкины любимые цветы, — а затем остаток времени убирала коробки с дороги и перетащила их в гостевую спальню, где установила что-то вроде форта, чтобы все это уместить.

Я даже близко не подошла к тому, чтобы распаковать вещи, но создала иллюзию того, что они собраны воедино, и это все, что имеет значение на данный момент.

По дороге домой я позвонила родителям и спросила, что, черт возьми, происходит с бабушкой, но они знали столько же, сколько и я. Она больна и ей нужно переехать в город, чтобы быть ближе к своему врачу. Вот и все, что она сказала всем нам.

Упрямые старики.

Я заставила родителей поклясться, что, когда они станут старше, то не будут такими упрямыми. Они поклялись, но какая-то часть меня им не верит, потому что бабушка однажды сказала, что тоже не собирается быть упрямой.

И вот я здесь, она в скором времени переедет ко мне, а я понятия не имею, что, черт возьми, происходит.

Устроившись на диване, смотрю на свой телефон и пытаюсь понять, как быть с Рэтом. Хотелось бы поговорить об этом с бабушкой, но не хочу нагружать ее своими проблемами, тем более они такие незначительные по сравнению с тем, через что ей приходится проходить.

И снова горло перехватывает, а на глаза наворачиваются слезы при мысли, что я могу потерять бабушку.

Она больна.

Кто знает, насколько она больна, сколько ей осталось жить и существует ли лекарство. Мы ничего не знаем, мы пытались выяснить, но она хранит молчание, призывая нас не волноваться, а помогать ей, когда она в этом нуждается.

Что, если у нее рак, или болезнь Альцгеймера, или опухоль…

Варианты бесконечны, и они мучают мой разум, беспокоят меня до такой степени, что желудок скручивается от нервов и тревоги.

Она мой лучший друг. Мой наперсник. Мое сердце и душа, и все же почему она не говорит мне? Неужели все настолько плохо?

Я закусываю нижнюю губу, пытаясь сдержать рыдания, которые вырываются наружу, но это бесполезно, я бросаю телефон и опускаю голову на руки, выпуская все наружу, позволяя себе этот момент, в одиночестве, в тишине своей квартиры. Позволяю себе почувствовать горе от потери бабушки, от неопределенности, с которой буду жить дальше, от возможности того, что она переедет ко мне, чтобы провести со мной свои последние дни…

От этой мысли я зарыдала еще сильнее, мое тело билось в конвульсиях от горя.