Свадебная вендетта

– Та, что несла цветы?

– С крашеными волосами, невысокая. Я уронила сумочку, и она подняла ее для меня.

– Хорошо, Алла Михайловна, что было потом?

Женщина отвернулась и нетерпеливо замахала на меня ладонью. Рука ее, испещренная морщинами и мозолями, сильно контрастировала с праздничным шифоновым платьем.

– Ничего. Ничего. Я посмотрела на цветы. А потом меня позвали в зал. Пришел мальчик… Друг…

– Алла Михайловна…

– Я хочу спать.

– Вы что-то приняли? – испугалась я.

– Просто успокоительное. Я полежу немного.

– Конечно. – Сон для нее был лучшим решением.

Я помогла женщине встать и подвела ее к кровати, на которую она рухнула, как подстреленная.

– Алла Михайловна?

В ответ не раздалось ни звука. Я вышла, аккуратно прикрыв дверь, и чуть не налетела на Гарика, который, не дождавшись моего возвращения, отправился на поиски.

– Где ты была? Я устал там стоять. Может, чем-нибудь перекусим? – спросил он умоляюще.

– Некогда, дорогой, – ответила я, – у меня кое-что проясняется. Правда, я еще сама не знаю что.

– Ты что-то распутала? – спросил друг.

– Не совсем. Скорее, наткнулась на странности. А странности – это маячки, по которым выстраивается дорога к верному ответу.

* * *

На берегу поднялся ветерок. Он частым гребнем расчесал траву у песчаной полосы, взъерошил верхушки деревьев. Я всмотрелась в даль – на самом краю горизонта, там, где водная гладь сливалась с полосой голубого неба, можно было разглядеть черную точку. Возможно, это был теплоход, на котором плыл Кирьянов. А возможно, нет.

Я почувствовала, как энергия, наполнившая меня в тот момент, когда я зацепилась за подсказки, уходит, и на ее место приходит усталость.

– Я редко это говорю, – сказал Гарик, подсаживаясь ко мне на скамейку, – но ты хреново выглядишь.

– А вы, сэр, настоящий джентльмен.

Мы сидели на причале, глядя, как лодки, привязанные у берега, трутся боками друг о друга. Они издавали такой умиротворяющий, монотонный звук, что мне смертельно захотелось спать.

– Я хотел взять кофе у администраторши, но ее дверь заперта. Так что вот, – мой друг протянул мне банку пива, – нашел в мини-холодильнике в нашем номере.

– Терпеть не могу. – Я, фыркнув, оттолкнула его руку.

– Как знаешь, а я сейчас чокнусь, если не выпью чего-нибудь, покрепче воды.

Он щелкнул язычком банки. Из нее вырвался холодный дымок. Жадными глотками Гарик осушил полбанки. При этом кадык у него на шее ходил как поршень.

– Ты говорила что-то о странностях. Может, поделишься соображениями? А то я бегаю за тобой, как собака, и при этом ни черта не понимаю.

– Ну, в общем, есть вещи, которые меня настораживают. Пока в виде вопросов. Я не понимаю, как они связаны между собой, и не уверена, что вообще связаны. Но они не идут у меня из головы.

– И что это за вещи?

– Первое. Я не уверена, что Вика была хорошим учителем своим ученикам.

Гарик вытаращился на меня с таким искренним недоумением, что я еле удержалась от смеха.

Он возразил:

– Но об этом все говорят. Думаешь, близкие врут или льстят ее способностям? Зачем им это надо?

– О нет. Все ее близкие действительно искренне верят в то, что говорят. Просто люди не всегда способны сопоставить факты, если у них нет такой острой нужды в этом, как у нас.

– И почему ты решила, что Вика была плохой учительницей?

– Это просто догадка, и доказательств у меня нет. Но подумай сам – несколько человек уже рассказали, что Вика была нетерпима к чужим ошибкам и сама стремилась быть мисс Совершенство. Как такой человек мог преподавать детям? Ведь они постоянно совершают ошибки, и учитель должен относиться к ним с пониманием.

– Может, она требовательно относилась только ко взрослым? – неуверенно спросил Гарик.

– Вряд ли. Человек таков, каков он есть. Никто не переключается с одной программы на другую по щелчку тумблера. Думаю, то, что говорила завуч, правда, и Вика получила должность в отделе образования по знакомству. Только вот, что это было за знакомство, и не связаны ли с ним разговоры о компромате?

– Ну, допустим. А другие странности?

– Одна. Ты помнишь ту официантку, которой мы помогли с цветочной композицией?

– Ну, вполне. Не детально, конечно, но описать смог бы.

– Какого цвета были ее волосы?

– Она была блондинка.

– Натуральная?

– Не знаю. Выглядела вполне натурально. А что? Объясни толком.

– Мать Виктора встретила ее, когда пошла гулять. Насколько я понимаю, она вышла из дома перед нами, повернула направо, к оранжерее, и по дороге столкнулась с официанткой, с которой позже столкнулись мы.

– И что?

– Алла Михайловна почему-то сказала, что у девушки крашеные волосы.

– А в чем странность?

– Разве это первое, что можно заметить в той девушке? Разве можно сказать, что это деталь, которая бросается в глаза?

– Не знаю. Может, ей бросилось.

– Слишком много этих «может», – возразила я, – хотя, не исключено, что ты прав. Но все равно такие вещи настораживают. Где эта официантка? Надо ее найти.

– Мы уже говорили с обслуживающим персоналом. Ты хочешь спросить, не красит ли она волосы?

– Я хочу спросить, зачем она приезжала на остров с женихом в тот день, о котором нам рассказывала администратор.

– Что???

* * *