Свадебные колокола

— Вы всегда так любезны, мистер Пауэлл? — возмущенно спросила она. — Если всегда, то меня удивляет, что вы имели успех у женщин и заслужили репутацию донжуана.

Теперь возмутился он:

— Если возникает необходимость, я могу быть любезным. — Потом, подумав, добавил с весьма довольным видом: — К тому же я уже говорил вам, что перевоспитался. Честность, искренность и откровенность — теперь мои любимые слова. А комплименты, льстивые речи и всякие милые глупости остались в прошлом.

— Гм-м, — с большим сомнением произнесла Эвелина — Вы уверены, что не ошибаетесь? Может быть, вашими любимыми словами являются: грубость, бестактность и бесцеремонность?

Он еле сдержал улыбку, она видела это по его глазам. Однако, напустив на себя глубоко обиженный вид, он уверил ее:

— Я стал другим человеком, Эви. Теперь вы можете быть спокойны: гостьи миссис Вандервурт будут в полной безопасности.

— Я не так уж сильно беспокоилась, — холодно ответила она. — Я начинаю подозревать, что ваши прошлые победы вы одерживали над более доступными женщина ми, чем изысканные леди, которые будут присутствовать на свадьбе миссис Вандервурт.

У него удивленно округлились глаза.

— Послушайте, Эви, ваши слова звучат как вызов.

Отец утверждал, что она по природе своей не способна не ответить, когда ей бросают вызов. Она понимала, что следует промолчать, оставив без внимания жалкий пример чисто мужского желания порисоваться. Но не смогла удержаться и насмешливо произнесла:

— Вот как?

У Эвелины, видимо, разыгралось воображение, потому что ей показалось, что в удивленных голубовато-зеленых глазах Джастина Пауэлла вспыхнули искорки. Он улыбнулся обольстительной улыбкой и склонил набок голову.

— Вы слышали?

Эвелина не слышала ничего.

— Что?

Он приложил к уху согнутую ладонь, сделав вид, что прислушивается.

— Я явно слышал звук брошенной перчатки. — Он изобразил элегантный старомодный поклон. — И разумеется, я принимаю вызов.

«Силы небесные, неужели все мужчины остаются в душе мальчишками, которым обязательно нужно доказать, что они „самые-самые“?» — думала Эвелина, совершенно забыв о том, что сама спровоцировала его. Тогда она решила напомнить ему о том, что он дал обещание.

— Ах да, я помню. Я обещал вам не устраивать тайных свиданий, не вступать с гостями в предосудительные контакты и не заводить с ними любовных интрижек. Я более чем готов подтвердить свое обещание.

У Эвелины отлегло от сердца.

— Вот и хорошо. А теперь я хотела бы вернуться в монастырь, пока Мэри не послала за нами поисковую партию.

— Я ушла более часа тому назад.

— Понимаю, — любезно согласился он. — Здесь совсем недалеко. Я вас провожу.

Она улыбнулась, приятно удивленная его обходительностью, и пошла впереди него по едва заметной тропинке. Не пройдя и десяти шагов, она услышала, как он сказал, продолжая начатый разговор:

— Видите ли, Эви, строго говоря, есть один объект — жертва, если вам будет угодно, — который по условиям моего обещания не исключается из сферы моего внимания.

— Вот как! — воскликнула она. — Кто же он?

— Вы, Эви.

Глава 7

Джастин наблюдал, как Эвелина помчалась по тропинке словно испуганный кролик. Однако несколько секунд спустя чувство собственного достоинства одержало верх над страхом, и она перешла на спортивный шаг, начав какой-то сбивчивый разговор и явно игнорируя его провокационное заявление.

У него, конечно, не было намерения соблазнять ее. Но ей не обязательно знать о его планах.

— Мы, должно быть, уже совсем близко от дома. Я, кажется, уже проходила мимо тех поганок, — бормотала она. — Я запомнила их, потому что у них шляпки необычного цвета. Но возможно, здесь все поганки такого цвета. Там, где я родилась, шляпки у поганок совсем другого цвета…

Он не прерывал ее. Ей пойдет на пользу, если она еще какое-то время будет пребывать в неуверенности. Он улыбнулся. Хорошо бы, если бы его сестрицы присутствовали здесь и посмотрели, как ловко он сбил с толку Эви.

Джастин не обольщался на свой счет. Мужчина его профессии должен быть уверен в себе, но должен также знать свои слабые стороны. Неравнодушие к женским чарам не относилось к числу его слабостей, равно как и умение очаровывать женщин не являлось одним из его талантов.

Но он никогда и не пытался стать дамским угодником. Использовать женщин в своих интересах могли, по его мнению, только мерзавцы. Так почему же, размышлял он, его так задело за живое, когда она насмешливо сбросила его со счетов?

—…не знают, куда я исчезла, — продолжала болтать Эвелина. — Надеюсь, она не слишком расстроится, но ведь любой человек расстроился бы, если бы его друг ушел в незнакомый лес и отсутствовал бы более часа. Я бы, например, расстроилась. Я бы места себе не находила. Ой! Смотрите! Мэри! — Эви суетилась, словно вспугнутая куропатка: она всплескивала руками, ее густые черные волосы разметались, юбки хлопали на ветру. — Ау, дорогая! Вот и мы!