Свадебные колокола

— Полагаю, что удастся, хотя сам я никогда ими не интересовался.

Она с трудом подавила желание сказать: «Оно и видно».

— Хозяйство здесь так запущено, что я не удивился бы, если бы вам для уборки потребовалась также и мужская сила.

— Возможно. — Она подобрала старинный шлем, валявшийся под ногами, и сморщила носик, увидев, что он полон окурков. — А они принадлежат к какому периоду? Раннему драконовскому? Он усмехнулся:

— Остальная часть здания находится в большем порядке. С тех пор как я получил монастырь в наследство, помещение относилось к холостяцкому убежищу, а еще раньше… по правде говоря, генерал не любил тратить деньги. Так что, учитывая все обстоятельства, было бы разумно свести до минимума освещение помещений.

— Даже и не помышляйте! — пробормотала она.

— Ведь это все-таки монастырь, — оправдывался он. — Предполагалось, что здесь живут просто и без затей.

— Интересно, почему ваши предки сделали такое место своим домом?

Он усмехнулся:

— Мои предки получили его бесплатно за преданную службу королеве Бесс. Девиз моих предков по материнской линии формулировался так: «Никогда не плати за то, что можешь получить даром». Кажется, такая надпись есть даже на нашем фамильном гербе.

— Так, значит, ваша семья активно участвовала в политике? — с любопытством спросила она.

— Только тогда, когда нам угрожали. В таком случае с криком «За короля и отечество!» мы бросались в бой. За одну из таких побед получен и монастырь «Северный крест»

— Если дело обстоит так, как вы говорите, то монастырь нельзя назвать очень щедрым вознаграждением за хорошую и верную службу.

— Возможно, служба была не такой уж хорошей или слуга не очень верным, — ничуть не смутившись, согласился он. — В моей семье все неисправимые лентяи. Не говоря уже о приспособленцах и людях, предрасположенных к интриганству. — В его голосе звучало нечто похожее на гордость.

— Мне, наверное, следовало бы поблагодарить вас за еще одно предостережение.

— Предостережение? — Он резко остановился, и она наткнулась на него.

Он поддержал ее за локоть. Его прикосновение вызвало отчетливое воспоминание о том, как кончики его пальцев прикоснулись к округлости ее груди.

— Послушайте, Эви…

— Эвелина, — еле слышно поправила его она. Он стоял слишком близко. Ей пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в лицо, и ее поза выглядела так, словно она потянулась к нему в ожидании поцелуя. При мысли об этом она вспыхнула и опустила голову.

— Я хотел бы извиниться за то, что наговорил вам сегодня. О том, что не давал обещания не ухаживать за вами…

— Извиниться? — переспросила она. Ах, какие красивые у него губы: полные, четко очерченные…

— Я никогда не стал бы навязывать вам свое внимание.

— Не стали бы? — Смысл слов очень медленно дохоДил до ее сознания. — Разумеется, не стали бы! Вы просто поддразнивали меня. Я так и поняла. — Ее лицо залилось краской от смущения. Джастин, должно быть, почувствовал, что она подумала, и не знал, как выйти из положения. Услышав то, что она сказала, он вздохнул с облегчением.

— Вы разумная женщина, Эви.

Он опустил ее локоть. Она улыбнулась, пытаясь выглядеть разумной, что не так уж трудно, потому что она действительно была разумной. Разумной, сообразительной и удачливой во всем, за что ни бралась, кроме организации свадебных торжеств. Наверное, потому, что свадебные торжества непосредственно связаны с любовью.

«Возьми себя в руки, Эвелина! Ты приехала сюда, чтобы работать, и не можешь позволить себе тратить время на игры с Джастином Пауэллом».

— Каким дураком вы, наверное, меня считаете, — произнес Джастин.

Он стоял, опираясь ладонью о стену на уровне ее головы, и, заглядывая ей в лицо, мило улыбался. Его рубаха туго натянулась на широких плечах, закатанные рукава поднялись еще выше, обнажив нижнюю часть мощных бицепсов. Его абсолютно непринужденная поза и бессознательно очень мужественная не давала ни малейшего намека на желание порисоваться.

— Можете себе представить, ведь я льстил себя надеждой, что вы воспримете меня всерьез, — уточнил он. — Вы сможете меня простить?

Какие бы грехи за ним ни водились, но он был настоящим джентльменом, подумала она. Всего несколько слов — и он снял с ее души такое бремя.

— Не вижу ничего, за что вам следовало бы извиняться, — ответила она и торопливо ушла.

Глава 8

Эвелина наблюдала, как Джастин рисует диаграмму на толстом слое пыли, покрывавшем стол в библиотеке. Потребовалось приложить кое-какие усилия, но три недели спустя Эвелина не только простила Джастина за поддразнивания, но сумела напрочь выбросить из головы то происшествие. Она поняла, что с перевоспитавшимся «волчищем» не так уж трудно дружить, как могло показаться вначале. По правде говоря, с ним было легко и приятно общаться… конечно, когда он бывал дома.