Свадебный марш Мендельсона

Помощник министра, молодой мужчина лет тридцати семи, с ранней, но уже крепкой сединой, улыбнулся.

— Министр рассказывал, как вы учились вместе, профессор. Он был очень рад вашему звонку.

Чинов тоже стал улыбаться, как если бы ему предстояло сделать еще одно открытие: лично он учился вместе с помощником министра.

— А вы, простите, — помощник вынул блокнот.

— Я… заместитель начальника главка — Чинов.

— А… Да-да, знаю. Ливеровский болен?

— Точно так…

Помощник поморщился:

— Приехали защищать или сомневаться?

— Значит, защищать.

Заместитель неопределенно качнул головой:

— Но, как всякое открытие…

Помощник тоже качнул головой:

— Значит, сомневаться.

Профессор, он не очень внимательно слушал их разговор, устало усмехнулся:

— Приехали решать. Главк нейтрален. По нынешним временам и это благо.

Теперь уже заволновался Чинов:

— Главк нейтрален, но не бездеятелен. Создана авторитетная комиссия.

Помощник примиренчески поднял руки:

— Вот и прекрасно, расскажете обо всем Льву Петровичу. Министр ждет. Прошу. — Помощник обязательно улыбнулся всем ожидавшим в приемной, распахнул дверь.

Брагин никак не хотел идти первым. Чинов махнул рукой и пошел вперед.

Никак не придем в себя после разговора с министром. Каждый в мире своих забот. Брагину мерещится объяснение с директором института. Вопреки решению ученого совета вы… Чинов мысленно проговаривает свой монолог перед Ливеровским. А я — самый непутевый, я хочу спать.

Чинов похож на прогнувшуюся скобу. Прижимает руки к груди:

— Рад бы. Срочные дела. Не могу… — И тотчас растворяется в необъятных коридорах министерства.

— Ему не хуже, — кивает Брагин.

— А нам? — я очнулся, я заговорил. — Может быть?..

— Нет… В ресторане сейчас пусто. А я хочу быть на людях. Стать как все. На нас слишком долго показывали пальцем.

— Тогда куда?

— Пойдемте смотреть мультяшки.

— Куда?

— Вы не ослышались. Профессор Брагин, лауреат Государственной премии, приглашает своего чрезвычайно серьезного коллегу смотреть мультяшки. Вы когда-нибудь были в кинотеатре, где показывают мультяшки?

— Нет. — Я скованно улыбаюсь.

— Ну и зря. Чрезвычайно продуктивно. Тонна удовольствия всего за тридцать копеек. Следуйте за мной.

У кинотеатра толпятся дети. С любопытством разглядывают взрослых, поддразнивают нас:

— Дяньки, а сюда детей старше шестнадцати лет не пропускают.

Брагин подмигивает пацанам:

— А мы младше. Просто мы в театральных костюмах и в гриме.

В зале уже погас свет. Мы с трудом находим свободные места. Садимся. Сзади начинается возня. Я слишком высок, загораживаю экран.

— Дянька, сядьте ниже, нам не видать.

Под свист и улюлюканье выбираемся из зала. Брагина душит смех.

— Как они вас, а? Дянька, сними шапку, нам не видно. Ну а теперь куда?

— Ударим по пиву, профессор.

— А что, это идея. Сегодня мы вне времени. У нас нет забот. Нас никто не ждет. У нас не прихватывает сердце и нет почечных колик. Мы гуляем. Стоп. А нас туда пустят?

— Профессор, в пивном баре работают законченные интеллектуалы. Неужели вы думаете, им неизвестно имя лауреата Государственной премии профессора Брагина?

У пивного бара толпа. Да будет благословен мой рост. Замечаю администратора в дверях, поднимаю руку вверх с двумя растопыренными пальцами. Угадываю благожелательный наклон головы. И как в чудесной сказке — призывный клич.

— Чрезвычайно рад, профессор. Товарищи, освободите проход. А мы, знаете ли, терялись в догадках, куда вы пропали?

Уже готов столик и четыре кружки пива с качающейся пеной сдвинуты в середину.

— Тогда за победу. — Я поднимаю кружку, обдуваю взлохмаченную пену.

Брагин снимает пенсне, массирует веки.

— Еще нет. Но второй раунд за нами. — Кружки глухо стукаются друг о друга.

Нет ничего лучше глотка прохладного, чуть горьковатого пива. Если жара, если вы устали и вам страсть как хочется поговорить.

Мы бредем по заснувшему городу. Вечер удался на славу. Я провожаю старика домой. Профессор лихо закручивает английским зонтиком и время от времени ударяет им в гулкие плиты мостовой.

— Вот вы все говорите — бескорыстие, бескорыстие… Суесловие! Людей бескорыстных нет! Да, да… и нечего таращить на меня глаза. Вся ваша концепция — мертворожденное дитя. Корысть должна быть, иначе невозможно движение вперед. Бескорыстный ученый — это синоним бездарья. Я бескорыстен, я объективен, я честен. Все это, друг мой, убыточный максимализм. Объективных людей не существует. Есть люди в большей или меньшей степени субъективные. Кстати, субъективность суть проявление человеческой индивидуальности. Впрочем, мы отвлеклись. Я хочу вам рассказать одну поучительную историю.