Свадебный переполох (СИ)

Дыши свежим весенним воздухом, Ирия. Полезен для здоровья. И нагуливает аппетит. Будешь не такая тощая. Глядишь, и комплименты начнут отвешивать искренние. Хотя бы изредка.

Ясно, что нужно горе-шпиону. Еще яснее, что нужно ей самой: по его вопросам понять, какая информация интересует Ревинтера сегодня.

А заодно — избавиться от надоевшего общества фрейлин. Точнее — той их части, что не имеют ухажеров. Даже таких, как Эдингем. И соответственно — исходят ядом и желчью.

И Алан, и дамы раздражают в равной мере. Поэтому единственный выход — чередовать.

Непонятно, и чего добивается Алиса. Так легко отпускает незамужнюю девицу поболтать в саду с молодым ревинтеровским офицером… Не боится, что фрейлину перекупят? Или надеется поймать «на горячем»? Так тут куст за кустом бегает с хлыстом. Подслушивать абсолютно неоткуда.

Нет, герцогиня Ормхеймская если и считает Ирию шпионкой (считает, не сомневайся), то тенмарской. Дядиной. Так что нужно герцогине-принцессе? Дождаться удобного момента и предложить Ирии шпионить еще и на «дорогую кузину»? Или просто рассчитывает спихнуть навязанную родственницу замуж за нетитулованного дворянина? Который уж точно не станет соперником в борьбе за Тенмар…

Замуж за Алана… Это даже не смешно. Если бы он хоть любил Ирию. Хоть не шпионил за ней. Не служил Бертольду Ревинтеру. И нравился ей самой.

Конечно, Стивен Алакл был хуже, плаха — еще паршивее. А невыносимей монастыря и вовсе трудно что-то придумать. Но чем такие поклонники — лучше уж одиночество. Только кто спрашивает «баронессу Вегрэ»? Ирию Таррент и то спрашивали чаще.

Девушка чуть не фыркнула. Вспомнила, как на второе свидание Эдингем явился в других ботфортах. С каблуками повыше. Чтобы не смотреть на «даму сердца» снизу вверх. Иногда быть высокой — удобно не только для фехтования.

— О, мой рыцарь! Не будете ли так любезны… — Вязнет в зубах! — Сорвать мне вон ту чудесную цветочную ветвь!

Указанная ветка зацветающей яблони — явно высоковата для Алана. Даже в ботфортах.

И всё же он умудрился ловко подпрыгнуть, зацепиться и пригнуть бедолагу почти к земле. Оборвав гроздь белых бутонов, Эдингем с претензией на куртуазность вручил подарок Ирии.

Этак, пожалуй, ее вместо Розы Тенмарской Яблоней обзовут. А что — для разнообразия…

Тем не менее, гроздь отправилась в компанию к вялой розе. В волосы — за другое ухо. Откуда чуть немедленно не вывалилась. Алан (неожиданно) поспешно поправил ее — едва не задел розу. И вдруг — еще более неожиданно — притянул спутницу к себе и поцеловал в губы.

Ирия успела краем глаза отметить направляющегося к ним Пьера. И на крыльцо выплыли аж три фрейлины.

Так что сопротивляться не стала. Да и выходка Эдингема стала понятна.

Впрочем, и собственная реакция удивила.

Она никогда не целовалась с любимым мужчиной. Анри таковым не был. И где-то в глубине души Ирия представляла, что с другими будет примерно так же. За исключением Ревинтера — вырвет любую девушку! И Всеслава — тут в голову лезло что-то запредельно-невозможное, пока фантазия не отказывала…

А сейчас… ни удовольствия, ни отвращения. НИЧЕГО. Кроме лицезрения через мужественное плечо Алана хмурого лица Пьера. И ошарашенных девиц. Кстати, Настази Монэ могла бы не разыгрывать фарс. Только слепой не знает, что у нее есть любовник. Нищий кузен.

Глаза, что ли, закрыть — от смущения? Чтобы не рассмеяться.

Нужно как-то отвечать? В прошлый раз получилось само… сейчас не получается ни змея. Да и желания стараться нет. Перебьется!

Что же было там, в Лиаре? Предчувствие неотвратимой смерти? Если добавить к Алану меч, занесенный над их головами, ситуация изменится?

Ну всё, хватит — хорош маскарада! «Баронесса Вегрэ» — приличная девушка, в конце-то концов…

Отстраниться, смущенно опустить глазки. Покраснеть вряд ли получится — даже когда очень надо.

Ах, да:

— Сударь, что вы себе позволяете?..

— Ирэн… — пробормотал Алан.

Открывает глаза. Все мужчины такие ни змея не понимающие — или только этот?

— Простите меня… вы были так близко…

— Впредь не позволяйте себе подобных вольностей. Как вы могли, сударь? Мы — не женаты…

— Простите меня, Ирэн… Я… — совсем смешался горе-шпион. Точнее, бездарно это изобразил.

— Я прощаю вас, но в последний раз. Вы — несносны, Алан! — поверила раскаянию дурочка-баронесса.

А теперь — вон все глупости из головы. Подальше!

Пьер явился сюда смущать госпожу не потому, что ему стукнул каприз в голову. Неглупую, между прочим.

— Что случилось?

Темный побери притащившегося именно сегодня Эдингема. Другого дня не нашел? Хотя он почти ежедневно сюда бегает — как на службу. Еще бы — если это и есть теперь служба. Самая важная. И наверняка — хорошо оплачиваемая.

Кто бы еще заплатил Ирии. За необходимость изображать тон средний между обычным в особняке и кисейным — в Алисином саду. Чтобы ни тот, ни другой собеседник изумленно не вытаращились.

— Госпожа баронесса, мне необходимо переговорить с вами наедине. — Пьер не сплоховал, молодец. — Это очень важно.

Чтобы Пьер так заговорил — Пьер! Неужели что-то с Анри⁈ Сердце дернулось — как от ледяного железа. Зимнего — и в мороз!

Бедная Катрин!