Свалка

— Да? — иронически спросил Бейли. — Но ведь это вы его сделали, не так ли? — Ему пришлось кричать, чтобы перекрыть настойчивый лай пса.

— Сэм — не псевдоморф, если вы это имеете в виду. Он — настоящая собака. Он принадлежал мне много лет. Он был нашим последним подопытным животным; я решил держать его в MARHISе, пока нам хватает памяти и мощности процессоров. — Он обратился к псу. — Сидеть! — строго сказал он.

Сэм повиновался, усевшись на задние лапы и глядя снизу вверх на хозяина в ожидании дальнейших инструкций.

— Понимаете, Бейли, — продолжал Готтбаум, — однажды, в зависимости от положения дел в реальном мире, мы сможем нарастить MARHIS. Тогда у нас будет больше пространства. Вы сможете заполнять его инфоморфами по собственному выбору: птицами, кошками, собаками, и даже кое–кем из ваших старых друзей, если они пожелают того. Кто знает, возможно, вам удастся залучить сюда вашу жену и сына, если вам это нужно.

Бейли ощутил внезапный прилив надежды, почти сразу сменившийся стоическим сопротивлением.

— Я никогда не позволю им пойти на такую жертву.

Готтбаум скривился.

— Вы цепляетесь за старые ценности, так же, как фундаменталисты — за «Ветхий завет». Слушайте, куда бы вам хотелось отправиться? Древний Рим? Новая Зеландия? Египет? Выбирайте, Бейли.

— Это — ваше представление.

— Хорошо, идемте наружу. Идемте! — Он кивнул на двери. Бейли с опаской открыл ее. Голубого неба, травы и солнца больше не было. Он обнаружил снаружи пепельно–серый простор, пыльные равнины и кратеры, перемежающиеся колючими горными грядами, никогда не видавшими дождя и ветра.

Он почувствовал, как подвело живот — точно в лифте, только что начавшем спуск. Солнце было необычайно ярким, оно ослепительно сияло с совершенного черного неба. Над самым горизонтом навис пестрый бело–голубой шар. Земля.

— Мы на луне, Бейли, — сказал подошедший Готтбаум. И, поскольку инфоморфам не нужно дышать, вам не нужен даже скафандр. Нравится вам низкая гравитация.

Он помчался вперед, высоко подпрыгивая кверху; последний прыжок вознес его футов на двадцать над землей. Приземлившись на выход пласта какой–то породы, он остановился, озаряя окрестности.

Бейли оглянулся назад. Купол исчез. Внезапность перехода не обеспокоила его; видно, эмоциональные реакции все еще оставались нейтрализованными. Он ради пробы напряг мышцы ног и почувствовал, что поднимается в воздух и снова ме–е–едленно — опускается. Нагнувшись, он зачерпнул пригоршню пыли и пустил ее струйками меж пальцев. Пылинки падали вниз плавно, словно погружались в воду.

— Я стар и помню еще «Аполлон–XI», — сказал Готтбаум, спрыгнувший со скалы, и мягко приземляясь подле Бейли. — Знаете, тогда принято было воображать, что к двадцать первому веку на Луне будет постоянная колония.

— До смены общественных приоритетов, — сказал Бейли, едва слыша Готтбаума. Он рассматривал ландшафт, невольно попав под впечатление. Луна была полностью картографирована, данные по ней — всем доступны, и MARHIS без труда мог воссоздать ее в себе. То же самое — с Марсом, Венерой, спутниками Юпитера…

— Общественные приоритеты, — с отвращением сказал Готтбаум. — То есть, скармливание беднякам семенной кукурузы, вместо того, чтобы научить их посадить эти семена и вырастить собственную. Вот почему этот клятый мир впал в стагнацию по окончании двадцатого века. Вот почему будущее обернулось уцененной версией прошлого. Но не будем вдаваться в это. Закройте глаза, Бейли. Закройте — закройте!

Бейли повиновался.

— Теперь открывайте.

Вес сделался нормальным, отчего Бейли покачнулся и едва не потерял равновесия. Моргнув от неожиданности, он увидел, что снова находится на Земле — высоко в горах. Его окружали заснеженные вершины, окутанные одеялом из белых мягких туч, скрывавшим долины внизу. Он стоял рядом с Готтбаумом на скальном выступе. Они были совершенно одни среди абсолютного спокойствия. Воздух был беден кислородом и ужасно холоден.

— Надо бы подогреть немного, — сказал Готтбаум. Едва он выговорил это, температура поднялась, от минусовой градусов до семнадцати. — Все, что хотите, Бейли, не забывайте! Все, что угодно! Вы когда–нибудь хотели летать. С этими словами он, оттолкнувшись от скалы, устремился в пространство.

Это, хотя и было всего лишь симуляция, выглядело не менее реально, чем все, прежде виданное Бейли в MARHISе. Со слабым, абстрактным удивлением от смотрел, как Готтбаум несется вниз, рассекая разряженный, чистый воздух. Но тут его тело, точно подхваченное восходящим потоком, взмыло вверх. Раскинув руки, как парашютист, он пошел по спирали, набирая высоту.

— Попробуйте! — крикнул он, проплывая мимо Бейли. Схватил его за ворот, дернул. — Прыгайте!