Сверхъестественное. Боги и демоны эволюции

Поскольку эта забавная поза встречается на многих изображениях, ученые пришли к выводу, что она должна иметь какое-то ритуальное значение. Однако им так и не удалось понять, что бы это могло значить. И ни один из этнографов девятнадцатого столетия не оставил записей относительно такого положения тела [409].

Однако затем профессору улыбнулась удача.

В 1975 году я находился в пустыне Калахари вместе с Меган Бизеле, американским антропологом. Группа шаманов рассказывала нам о своих обычаях, а Меган, свободно владеющая языком! Kung [Ju/'boansi], переводила мне их слова. Внезапно один из мужчин поднялся и, слегка согнувшись вперед, принял ту самую позу, какую я не раз видел на рисунках сан. Я тут же понял, что нахожусь на пороге решения одной из тех загадок, что так долго волновали умы ученых. Вот так, объяснил мужчина, танцуют некоторые шаманы, желая испросить бога о том, чтобы он даровал им еще больше могущества. Теперь, благодаря этому объяснению, я начал понимать значение сцен, изображенных в Драконовых горах. Это был один из тех редких и в то же время чудесных моментов, когда прошлое словно бы соприкасается с настоящим [410]

.

Так, мало-помалу, изучение этнографии стало приносить свои дивиденды. А исследования, посвященные современным бушменам Калахари, позволили еще больше приоткрыть завесу тайны, скрывавшую прежде все, что касалось значения доисторического искусства Южной Африки и его связи с измененными состояниями сознания. Однако Дэвид Льюис-Вильямс нуждался в дополнительных сведениях из других областей науки, чтобы представить своим коллегам полноценную теорию, способную прояснить значение не только южноафриканского искусства, но и пещерных росписей, созданных в Европе в эпоху верхнего палеолита.

Видения и рисунки индейцев тукано

Первые указания на необходимую ему информацию Льюис — Вильямс обнаружил в работе колумбийского антрополога Жерардо Рейчел-Долматоффа. В 1975 году, как раз в то время, когда Льюис-Вильямс начал постигать отдельные аспекты наскальной живописи сан, Рейчел-Долматофф опубликовал свою монографию, которая называлась Шаман и ягуар: Изучение наркотических средств, употребляемых колумбийскими индейцами тукано [411]— Использование термина "наркотический" в названии этой книги представляется мне не слишком удачным, поскольку исследование касается не наркотиков как таковых, но галлюциногенов. Фактически речь идет все о той же аяуаске, горьком и отвратительном напитке с берегов Амазонки, главным ингредиентом которой является мощный алкалоид диметилтриптамин [412]

. Более 70 племен и культур, обитающих в районе Амазонки, активно использует аяуаску. И у большинства из них есть собственные названия для этого напитка (натема, каапи, кино, тори и т. д.) [413]. Колумбийские индейцы называют свое питье яхе (произносится я-хэ?), однако по составу оно идентично той аяуаске, которую я пил в Перу и Бразилии.

В последующих главах я подробнее остановлюсь на открытиях Рейчел-Долматоффа. Для нас в данном случае представляется наиболее интересным один из фактов, зафиксированных в исследовании колумбийского антрополога. Оказывается, индейцы тукано рисовали геометрические узоры и абстрактные знаки, нанося их на ткани и музыкальные инструменты, на дома и общественные малоки, в которых они пили яхе [414].