Сверстники

Возник спор из-за того, как разрубать тушу. Бык хотел забрать её целиком ради эффекта. Пенни доказывал, что это невозможно. В конце концов Быка убедили, что тушу надо разрубить на четыре части, как обычно поступают с такими большими медведями. С Топтыги содрали шкуру, и тушу расчетвертили. Шкура была снята целиком, вместе с огромной головой и когтистыми лапами.

– Такой она мне и понадобится, – сказал Бык. – Я придумал потеху.

Форрестеры пустили по кругу припасённые бутылки, затем выехали на дорогу. Четыре лошади несли по четверти медвежьей туши каждая, шкуру нагрузили на пятую. До Острова Бэкстеров процессия добралась уже затемно. Дом был закрыт – на воротах перекладина, на окнах ставни. Ни огонька, ни струйки дыма из печной трубы. Матушка Бэкстер уехала в повозке за реку. Флажка нигде не было видно. Форрестеры спешились, выпили ещё и попросили воды. Пенни вызвался сготовить им ужин, но мыслями они уже были в Волюзии. Медвежатину повесили в коптильне. Бык ни за что не хотел расстаться со шкурой.

Странно было Джоди ходить в темноте по запертому дому, словно в нём жили не Бэкстеры, а какие-то другие люди. Он прошёл на задний двор и позвал:

– Флажок! Ко мне, приятель!

Ответного топота маленьких острых копытец не последовало. Робко позвал он вновь, а затем вышел на дорогу. Флажок галопом мчался к нему из рощи. Джоди прижал его к себе так крепко, что он в нетерпении вырвался. Форрестеры кричали ему, чтобы поторапливался. Ему и хотелось взять Флажка с собой, и страшно было: а вдруг он опять убежит? Джоди привёл его в сарай, крепко привязал и закрыл дверь на перекладину – от хищников. Потом снова вернулся в сарай и высыпал Флажку муку, которую носил с собой. Форрестеры метали громы и молнии. Он подбежал к Мельничному Колесу и со спокойным сердцем занял место за его спиной.

Форрестеры хриплыми голосами, словно стая ворон, грянули песню. Он подпевал им. Их крики эхом отдавались в зарослях. Часов в девять они подъехали к реке и взревели все разом, вызывая паром. Переправившись на тот берег, направились к церкви. Она была освещена. Во дворе стояли повозки, запряжённые лошадьми и волами.

– Мы не в таком виде, чтобы показаться на празднике в церкви, – сказал Пенни. – Может, пошлём Джоди, он вынесет нам угощение?

Но Форрестеров невозможно было ни уговорить, ни остановить. Бык сказал:

– А ну-ка, вы, помогите мне нарядиться. Сейчас будем гнать дьявола из этой церкви.

Лем и Мельничное Колесо надели на него медвежью шкуру. Он стал на четвереньки. Производимое впечатление показалось ему недостаточно убедительным: разрезанная на животе шкура не держала большую тяжёлую голову, и она всё время сваливалась вперёд. Пенни не терпелось войти в церковь и успокоить жену, но Форрестеры не торопились. Они сняли шнурки с башмаков и стянули ими шкуру на груди Быка. Лучшего он и не мог желать. Его широченная спина и плечи заполняли шкуру чуть ли не так же плотно, как её прежний обладатель. Он реванул для пробы. Братья взошли по ступеням. Лем распахнул дверь, впустил Быка и прикрыл её, оставив щель, чтобы наблюдать. Гостя заметили не сразу. Бык заколтыхал вперёд, до того верно воспроизводя медвежью походку, что у Джоди мурашки поползли по спине. Бык зарычал. Собравшиеся в церкви обернулись. Бык приостановился. Последовало мгновение всеобщего оцепенения, затем церковь опустела через окна, словно порывом ветра смело кучу листьев.

Форрестеры ввалились в церковь, закатываясь оглушительным хохотом. Пенни и Джоди вошли за ними. Внезапно Пенни подскочил к Быку и стащил с него медвежью голову, так что открылось человеческое лицо.

– Вылазь из этой штуки, Бык. Ты что, хочешь, чтобы тебя убили?

Он вовремя заметил, как в одном из окон блеснул ружейный ствол. Бык выпрямился, шкура упала на пол. Люди снова набились в церковь. Снаружи слышался неуёмный женский крик, плакали от страха два или три ребёнка. Первой реакцией собравшихся был гнев. Какой-то мужчина крикнул:

– Нечего сказать, хорош способ приходить на встречу рождественского сочельника! До смерти испугали детей!

Однако силён был дух рождества, да и пьяная весёлость Форрестеров действовала заразительно. Огромная медвежья шкура привлекла к себе всеобщее внимание. То тут, то там раздавался грубый мужской гогот, а под конец уже смеялись все, сойдясь на том, что Бык больше похож на медведя, чем сам Топтыга. Огромный медведь уже много лет разбойничал в здешних краях и был этим печально знаменит.

Большинство мужчин и мальчишек толпились вокруг Пенни. Матушка Бэкстер приветствовала его и поспешила принести ему тарелку с едой. Он устроился на одной из церковных скамей, сдвинутых к некрашеным голым стенам, и начал есть. Но не успел он сделать и несколько глотков, как жадные расспросы мужчин увлекли его, и он пустился рассказывать об охоте. Еда, забытая, стояла у него на коленях.