Свержение ига

   — Мы к тебе, мастер, по делу зашли. — Матвей снял с пояса кинжал и вытащил его из богато изукрашенных ножен. — Слёзно просил нас один московский человек передать тебе эту штуку на исправление. Кончик, вишь, обломился у ножичка. Говорил, лишь ты можешь направить.

Уста-баши внимательно осмотрел кинжал и улыбнулся ему как старому знакомому.

   — Моя работа... Погодите чуток, — кивнул он гостям и скрылся за небольшой дверью. Там он проворно разыскал тряпицу, в которой хранилось несколько железяк, взял одну из них и приложил к лезвию. Обломок точно лёг на своё место. Радостный вернулся Демьян и тут же наказал одному из подмастерьев проводить гостей к себе домой. Позже, к вечеру, он повёл их в уже натопленную и выстоявшуюся баню, что стояла на задах его двора прямо на берегу Ахтубы.

Баня встретила тугим, горьковато-душистым жаром. В нём чувствовался запах берёзы и степного разнотравья.

Василий повёл носом и сказал:

   — Ты, отец, никак, татарскую баню сварганил — всю степь в неё приволок.

   — Наша, ребятушки, баня, наша, — охотно отозвался Демьян. — А у татар спокон веков бань не водится. Татарин два раза в жизни моется, и то не сам: когда нарождается и когда помирает.

   — Так что ж он, и портки не меняет?

   — Как не менять, меняет. Коль сопреют на ём, он другие надевает. А чтоб мыться, такого нет, не приучен татарин к воде... Да и то сказать, пришли сюда из таких степей, где воды вовсе не бывает. Они и мясо мыть за грех считают, как разделают барана — сразу в котёл.

   — Как же без воды? — не поверил Василий. — А пьют что?

   — Молоко кобылье, кумыс по-ихнему прозывается, вот его и пьют. Ну, вы разоблакайтесь покеда, а я баньку опарю.

   — Чудно как-то, — покачал головой Василий. — Завирает, верно, старик.

   — Да нет, так оно и есть, — вступил Матвей. — В иных землях, где воды много, тоже мыться не горазды, в грязи живут.

   — Это я слышал, — с хрустом потянулся Василий. — Приехали недавно посольские люди из Фрязии, так сказывали, что, когда с дожем, королём ихним, за столом сидели, по дожевой дочке вша ползала. Заметила её дочка и стряхнула спокойно, будто для неё это кажночасное дело. Такое вот слышал, а чтоб вовсе без воды...

Его прервал появившийся в облаках пара Демьян.

   — Ну, ребятушки, пожалте на полок, — пригласил он. — Славный вышел нынче парок: сухой да цепкий, лёгкий, но крепкий...

Забрались на полок. Демьян зачерпнул ковшом квасу из бадьи и плеснул на каменку. Та пыхнула, отдала упругой раскалённой волной. По бане разлился пахучий хлебный дух.

   — Ах, знаменито, ах, духовито! — приговаривал Демьян, надевая шапку и рукавицы. — Ну-ка, ребятушки, давайте постегаю.

Он взял из бадейки два берёзовых веника и обрушил на спину Матвея мягкие шелестящие удары. Тот начал кряхтеть, а потом не выдержал и взмолился:

   — Полегче, отец, душу вынешь!

   — Терпи, терпи, парень, — отозвался Демьян, поддавая пару, — коже маета, телу легота, а душе отрада. Ты что ж думал: к Демьяну приду, ноги до пояса помочу, и делу конец? Не бывать такому! Пока три шкуры не спустишь, не выйдешь отсель!

Вскоре, однако, пожалел, дал Матвею передышку и принялся за Василия. Раскалил его докрасна и тяжело перевёл дух.

   — А на тебя, Сеня, силов моих не хватит, звон ты какой могутный...

Изрядно пришлось им потрудиться в тот вечер. А потом, когда сошло сто потов и они, умиротворённые и расслабленные, сидели на лавках, попивая квасок, Матвей начал главный разговор:

   — Прислал нас, отец, сам великий князь Иван Васильевич. Дошли до него вести, что король Казимир склоняет царя Ахматку с Русью заратиться и посла своего сюда отрядил, чтоб через него про всё сговориться. И решил великий князь сговору этому помешать. Обретается тут у вас царевич Муртаза, племяш Ахматовый...

   — Обретается и, слышно, обратным послом к королю собирается, — кивнул Демьян.

   — Так вот, надобно нам его чуток попридержать.

   — Легко сказать: попридержать! Ведь не вор какой, за руку не схватишь. И большой ли этот «чуток»?

   — Пока Ахмату грамотку одну не доставят. Прочтёт он её — сам Муртазу удержит.

   — И кто же грамотку эту доставит?

   — Этого человека нам ещё нужно будет отыскать.

   — Гм... ну а грамотка где?

   — С караваном из литовской земли идёт. Правда, нам ещё перехватить её надобно.

   — Весело живете, — хмыкнул Демьян, — караван-то хоть всамделишный или его ещё снарядить требуется?

   — Караван настоящий, — кивнул Матвей, — но, когда придёт, пока не знаем. Так что помогай чем можешь.

Демьян помолчал, старательно вытер холстиной разгорячённое лицо, а потом тихо заговорил:

   — Не простую задачу великий князь нам задал. Ну грамотку перехватить — дело нехитрое. Людей лихих, что на золото блазнятся, везде много, а среди нехристей — и того больше, так что перехватим. А вот насчёт остального думать надо... — Демьян зачерпнул из бадейки ковш и продолжил: — Есть у меня в приятелях большой чин — всем здешним базаром ведает, по-ихнему мухтасибом прозывается. Ведомо мне, что к царю он вхож и самолично обо всём важном докладает...

   — Что ж, такой нам годится, — важно подал голос Василий.