Свет иных дней

– Хорошо, – кивнул Давид. – Я не против.

Бобби своим обычным рассеянным и равнодушным взглядом обвел зал.

– Это правда? То, что ты сказал отцу – что это не провал, а всего лишь еще один шаг?

– Я могу понять нетерпение Хайрема. В конце концов, он ведь платит за все это.

– И работает под коммерческим давлением, – добавил Бобби. – Некоторые из его конкурентов уже заявляют о том, что располагают инфопроводами, по качеству сравнимыми с инфопроводами Хайрема. Не придется долго ждать того момента, когда кто-то из них выскажет идею «отдаленного фокуса» – независимо. Если пока еще никто не проболтался.

– Но коммерческое давление тут ни при чем, – обиженно возразил Давид. – Подобные исследования должны идти своим ходом. Бобби, я не знаю, какие у тебя познания в физике.

– Предположим, никаких. Допустим, у тебя имеется «червоточина». Что трудного в том, чтобы ее расширить?

– Это выглядит не так, как в автомобилестроении, когда мы строим и строим одну машину больше и лучше другой. Мы пытаемся втиснуть пространство-время в форму, которую оно естественным образом не принимает. Понимаешь, «червоточины» внутренне неустойчивы. Чтобы вообще держать их в открытом состоянии, нам приходится «прошивать» их экзотической материей.

– Антигравитация.

– Да. Но напряжение в туннеле «червоточины» гигантское. Мы постоянно уравновешиваем одно огромное давление относительно другого. – Давид сжал кулаки и крепко стиснул их. – Покуда они уравновешены, все хорошо. Но малейшее отклонение – и ты теряешь все. – Один кулак скользнул по другому, и распалось созданное им равновесие. – И эта фундаментальная неустойчивость нарастает с увеличением размеров «червоточины». А мы пытаемся поддерживать определенные условия внутри «червоточины» и компенсировать флуктуации посредством подкачки экзотической материи-энергии. – Он снова свел вместе кулаки; на этот раз водя левым вдоль правого, он компенсировал эти движения, шевеля правым кулаком, и поэтому костяшки пальцев оставались прижатыми друг к другу.

– Понимаю, – кивнул Бобби. – Получается, что «червоточина» словно бы прошита программным обеспечением.

– Или в ней живет жутко умный червяк, – улыбнулся Давид. – Верно. Имеет место очень высокая процессорная интенсивность. И пока неустойчивость наступает слишком быстро и носит катастрофический характер. Справиться с ней нам не удается. Посмотри-ка.

Он протянул руку к дисплею, прикоснулся к нему кончиком пальца, и на дисплее возникло новое изображение каскада элементарных частиц. Ствол был окрашен в ярко-лиловый цвет (этот цвет показывал сильную ионизацию), а от него отходили красные «хвосты», широкие и узкие, прямые и изогнутые. Давид нажал на клавишу, и «каскад» начал вращаться в трехмерном пространстве. Специальная программа убрала фоновые элементы, и стали видны подробности внутренней структуры каскада. Центральный пучок был окружен цифрами, показывающими уровень энергии, движущей силы и заряда.

– Мы видим перед собой сложное, высокоэнергетичное явление, Бобби. Весь этот экзотический мусор выплескивается перед тем, как «червоточина» окончательно исчезает. – Давид вздохнул. – Это примерно то же самое, как если бы кто-то пытался понять, как починить автомобиль, взорвав его, а потом копаясь в обломках. Бобби, я сказал отцу правду. Каждый тест – это изучение еще одного уголка того, что мы именуем пространством параметров. Мы испробуем различные способы создавать более широкие и стабильные видоискатели для наших «червоточин». Нет провальных тестов; всякий раз мы узнаем что-то новое. На самом деле многие из моих тестов дают отрицательный результат – если на то пошло, я их так разрабатываю, чтобы они не удались. Один-единственный тест, доказывающий, что какой-то момент в теории неверен, более ценен, чем сотня тестов, показывающих, что теория, может быть, верна. Со временем мы добьемся своего… либо докажем, что мечту Хайрема нельзя осуществить современными техническими средствами.

– Наука требует терпения.

Давид улыбнулся.

– Точно. Всегда. Но некоторым трудно сохранять терпение при том, что ко всем нам летит гигантский черный метеор.

– Полынь? Но до этого еще несколько столетий.

– Но не только ученых волнует факт существования Полыни. Это импульс, заставляющий спешить, собрать как можно больше данных, сформулировать как можно больше новых теорий, узнать как можно больше за оставшееся время – потому что мы уже не уверены, что кто-то станет использовать наши наработки на практике, как всегда бывало в прошлом. Словом, люди стараются «проехать более коротким путем», идет процесс пересмотра ценностей…

На стене компьютерного зала замигала красная лампа тревожной сигнализации, в помещение начали возвращаться сотрудники.

Бобби удивленно посмотрел на Давида.

– Еще один тест? Ты же сказал отцу, что у вас всего один прогон в день.

Давид подмигнул брату.

– Маленькая ложь во спасение. Полезно иметь уловку, с помощью которой от отца можно избавиться.

Бобби рассмеялся.

Оказалось, что до начала нового теста можно было попить кофе.

Они вместе отправились в столовую.