Свет в окне (СИ)

Джон пожал плечами, а затем серьёзно задумался. А на самом деле, что дальше? Шерлок еле заметно улыбнулся, как когда-то давно, еще в те времена, когда они вместе расследовали дела и были счастливы просто потому, что ничего больше для счастья не требовалось: они вдвоём против целого мира. На лице Джона эмоции менялись одна за другой. В итоге он снова пожал плечами и покачал головой, признаваясь в отсутствии ответа.

— Если ты сейчас думаешь, что в таком случае начинаешь мучиться от чувства вины, то ты не прав. Это будет, но потом. Сначала намного труднее становится вновь допустить, что это сделал кто-то другой. Особенно, если на этого человека указывают одна улика за одной. Вот такой парадокс, Джон. Подкреплённый моим собственным примером. Разум разрывает, ты не можешь спать, не можешь думать ни о чём, кроме того, что преступление совершил именно тот человек, твой человек. Где-то далеко, на краю сознания бьётся уверенность в том, что это всё ерунда, но до неё сложно добраться, сложно снова перейти границу. Ведь нас страшат не сами факты, а то, как они отразятся на нас. Сначала боимся, что не сможем жить с осознанием, что кто-то близкий мог сделать такое. Потом боимся, что не выдержим чувства вины из-за своего предательства, если будем искать других виновных. А затем боимся, что нас не простят за то, что мы изначально поверили кому-то другому.

Шерлок замолчал и, видимо, говорить что-то еще не собирался. По его мнению, всё уже было сказано. Только Джону этого было мало. Слишком мало. Всё, так мучившее его в те дни, когда он не понимал, что именно происходит, почему его друг, человек, знавший его лучше всех, ведёт себя именно так, сейчас вроде бы обрело объяснение, но многое оставалось неясным. И если с большинством вопросов они могли разобраться позднее, то пара неясностей требовала сиюминутного выяснения.

— Так значит, та записка была лишь способом уменьшить камень на твоей душе? Это была подачка на будущее, если я всё же не окажусь убийцей? — Джон говорил с усмешкой, но Шерлок поднял голову и посмотрел чересчур серьёзно.

— Ты должен был знать, что я тебя не брошу, что бы ни случилось. Я оступился и позволил себе обдумывать возможность твоей причастности дольше, чем того требовало дело.

— А если бы ты нашёл новые улики, указавшие на меня? Что тогда?

— Это не имело значения. Я увидел и осознал, что ты ни при чём, и преступники не смогли бы снова обмануть меня.

Они застыли, почти касаясь лбами и погрузившись в воспоминания о тех днях. Обоим всё это казалось таким далёким, словно случилось много лет назад. Год молчания, обиды и непонимания, а затем такое серьёзное испытание веры, которое Шерлок прошёл с большим скрипом, — было ли у них будущее на самом деле? Ни один не знал точного ответа. Но они хотели попробовать, что бы ни выяснилось в итоге.

Шерлок, выпрямившись, внимательно посмотрел на Джона, всё еще опиравшегося на дверной косяк. Тот ответил ему точно таким же пристальным взглядом. Слова были не так уж и нужны им, но Холмс всё же спросил:

— И что теперь?

— Зажжём торшер, становится темно. Зима скоро. — Прежняя, немного дразнящая усмешка в ответ на досаду, ясно читавшуюся в его глазах.

— Джон…

— Поживём – увидим, Шерлок.

Они оба замолчали, с тревогой и надеждой глядя друг на друга. Сломать то, что появилось, могло любое слово. И от этого было страшно, но и радостно, потому что это значило, что впереди всё же что-то было. И это «что-то» было только в их руках.

— Выпьем чая? Сомневаюсь, что у нас в холодильнике есть что-то еще, раз уж ты глаза стал жарить, — решил пошутить Джон. И тут Шерлок широко улыбнулся и двинулся вглубь кухни.

— Ты зря недооцениваешь миссис Хадсон.

Из недр холодильника появилась небольшая кастрюлька с ужином, оставленным для него Мартой перед отъездом к племяннице. Джон, всё-таки зажегший свет, с любопытством заглянул через плечо Шерлока под поднятую крышку. Переглянувшись, они улыбнулись и замерли, ощущая нетерпение и легчайшую нервозность от близости. Тихое дыхание, мурашки от неуверенности в каждом дальнейшем шаге и смутное ожидание того, что неминуемо должно было произойти между ними.

Мориарти был не прав, считая Джона балластом и глупой тратой времени. Джон был для Шерлока причиной двигаться дальше, как бы трудно это иногда ни было. Джим никогда не смог бы стать для него кем-то схожим.

Шерлок бросил взгляд в дальнее окно гостиной — в окнах соседних домов зажигали свет. Но он понимал, что впервые предпочитает чужим тайнам и секретам свои неясные, но от того не менее важные отношения с главным человеком в его жизни.

Дальше могло произойти что угодно. Но главное останется неизменным: Бейкер-стрит и двое мужчин, отчаянно любящих эту квартиру и друг друга, несмотря ни на что и вопреки всему. И свет лампы под небольшим светло-зелёным абажуром, которая освещает их замершие в ожидании и, может быть, предвкушении будущего лица.

Это останется неизменным. Теперь Шерлок был в этом уверен.

Конец.