Светочи тьмы. Физиология либерального клана: от Гайдара и Березовского до Собчак и Навального

Вероятно, когда Алексашенко ознакомился с неприятием российскими гражданами сожжения заживо людей в Одессе, массовых убийств женщин и детей на Донбассе, оголтелой русофобии как основы политики нового украинского государства и прочих проявлений украинского фашизма, он испытал еще большее неприятие России и отвращение к ее народу.

Но ненависть к своей Родине, к своему народу – нормальная черта для либералов, служащих интересам глобального бизнеса.

Мы видим, что основная их масса благоденствует и в сегодняшней России, не только не имея никаких проблем с трудоустройством и самореализацией, но и попросту не имея никаких проблем, – кроме, разумеется, «86 % населения», как было искренне написано на одном из либеральных плакатов.

Конечно, Алексашенко мог просто соскучиться по детям: как он сам пишет, его старший сын работает оператором в Голливуде, а средний учится в университете в США (младший еще совсем мал). Но в его заявлениях этой темы нет вообще, – а он человек искренний.

Что же лишило Алексашенко возможности «найти себя» в нынешней либеральной тусовке, в России Медведева, Шувалова, Дворковича, Навального, Яшина и Касьянова?

Непогрешимый гуру?

Похоже, Алексашенко выкинуло из нынешнего либерального клана сочетание убежденности в своей непогрешимости (порой напоминающее манию административно-интеллектуального величия) с принципиальностью, искренностью и категоричностью.

Конечно, он не мог не задыхаться в современной сгнивающей заживо либеральной тусовке, представители которой ради денег и власти готовы творить и говорить в прямом смысле слова все, что угодно. А, с другой стороны, эта тусовка не приемлет никакой верности каким бы то ни было принципам (особенно провозглашаемым ею самой): даже молчаливая, такая верность выглядит прямым оскорблением и обвинением сегодняшних либералов, – а Алексашенко молчаливым бывает не часто.

Однако, помимо этого, безусловно, сыграла свою роль и его некоторая неадекватность, проявляющаяся в странном преувеличении его действительно большой роли в истории нашей страны и нелепо для взрослого рационалистичного человека трепетном отношении к собственной персоне.

Чего стоит его заявление в анкете на snob.ru: мол, это-де именно он «впервые использовал слово „налог“ в советском экономическом журнале в 1989 году».

Конечно, для Лесь Рябцевых с «Эха Москвы», чистосердечно полагающих, что население России составляет 8 млн. чел., сойдет и не такое, – но у Алексашенко (да и у snob.ru) чуть другая целевая аудитория.

В которой точно есть люди, еще просто помнящие, что при советской власти налоги были (хотя бы подоходные и «на бездетность»), и что они обсуждались в том числе и в экономических журналах. А многие помнят даже про почти ветхозаветную «замену продразверстки продналогом», который тоже был «налогом», пусть даже и «продовольственным», и о котором тоже писалось в «советских экономических журналах».

В той же анкете, рассказывая о своих удачных, по его мнению, проектах, Алексашенко назвал компанию «Открытые инвестиции» (учрежденную «Интерросом» в 2002 году) «первой девелоперской компанией в России».

На кого, на что рассчитано подобное заявление, понять трудно; может быть, Алексашенко вкладывает в смысл слова «девелопер» какой-то свой таинственный смысл, носителей которого действительно не было в нашей стране до 2002 года? – но тогда это надо было объяснить прямо.

И тут же, описывая свою неспособность к бизнесу, Алексашенко чистосердечно заявляет: «просчитать что-либо в российских условиях невозможно». Понятно, что плохой деловой климат в значительной степени вызван деятельностью самих либералов и в том числе лично Алексашенко (перед дефолтом, напомню, настойчиво продвигавшего схему упрощенного банкротства); понятно, что огромное число успешных бизнесменов прекрасно «просчитывает» свой бизнес и в этих условиях, – но здесь потрясает само течение мысли.

Заслуженный человек, бывший высокопоставленный чиновник в государственной и корпоративной сфере, многими уважаемый аналитик и комментатор спокойно, с достоинством и легкой самоиронией признает, что у него нет способностей к предпринимательству: это нормально, никто не может быть гением во всем, а его таланты общеизвестны и в его кругу общепризнанны. Но, признав это, он не может удержаться на уровне только что продемонстрированного им понимания и тут же соскальзывает с него в совершенно детскую и самовлюбленную беспомощность: мол, раз у меня не получилось «просчитать что-либо», – значит, это вообще «невозможно», ни для кого и никогда.

Такой подход к собственной персоне вынудил Алексашенко броситься защищать свою репутацию в судах, – вероятно, когда он счет забывшимися свои финансовые спекуляции на посту первого зампреда Центробанка, которые, насколько можно судить, во многом приблизили и усугубили дефолт.