Светочи тьмы. Физиология либерального клана: от Гайдара и Березовского до Собчак и Навального

И сначала ему действительно улыбнулась удача: в феврале 2009 года вместе со своим бывшим патроном Дубининым он выиграл суд у бывшего помощника президента либерала Илларионова и журнала «Континент», оспорив следующее заявление: «Деятельностью Дубинина и его друзей заинтересовалась прокуратура. Выяснилось, что некоторые сотрудники Центрального банка, включая Дубинина и Алексашенко, активно участвовали в покупках ГКО и валютных операциях на Чикагской бирже».

Вероятно, Алексашенко с Дубининым «прицепились» к фразе о валютных операциях на Чикагской бирже, так как все остальное представляется самоочевидным и общеизвестным фактом. Хотя нельзя не отметить, что Илларионов, теснейшим образом связанный с США, возможно, был в этом вопросе и прав.

Победа Алексашенко и Дубинина была издевательски символической: сочтя их правыми, суд оценил их репутацию лишь в 10 тыс. руб. – при запрошенных ими 10 млн.

А в 2013 году Алексашенко проиграл суд тому же Илларионову и «Комсомольской правде». Он оценил в 1,1 млн. руб. его фразу «совершенно ненормально, когда на рынке ГКО играли Гайдар, Алексашенко, Кох и другие инсайдеры – лица, работавшие непосредственно во власти и с властью», но суд, похоже, просто не понял, чем же недоволен в этой констатации факта высокопоставленный инсайдер.

Таким же пшиком закончился его иск на ту же сумму, предъявленный экономисту Кричевскому и той же «Комсомольской правде» за статью «Крест vs трусы». Алексашенко счел оскорбительной для себя констатацию того общеизвестного факта, что он занимался «игрой в ГКО» в 1995–1998 годах и что прокурорская проверка выявила его валютные и рублевые счета, на которые поступали средства от торговли ГКО.

А затем наступил удар: суд обязал Алексашенко возместить ответчикам по его иску судебные издержки в размере 70 тыс. руб.

И на этом, насколько можно судить, сутяжничество видного либерала закончилось: как отрезало.

«Деньги имеют значение», – как сказал чуть по другому поводу икона либерального монетаризма Милтон Фридман.

Однако, к сожалению, адекватности у Алексашенко прибавилось лишь в отношении его попыток переписать историю. Это становится ясным даже из самого беглого просмотра того, что предлагает России этот – без всяких кавычек – лучший либерал.

«Кто старое помянет, тому глаз вон»?

Неутомимо обличая коррупцию, Алексашенко твердо считает недопустимым наказывать за коррупционные преступления прошлого: «Не вина чиновников, что начальство десять лет им позволяло и их поощряло жить не по закону». Эта оригинальная позиция, вероятно, связана с общеизвестными и приведенными выше фактами биографии самого Алексашенко.

Он с гордостью пишет, что никто и никогда не предъявлял ему, первому зампреду Центробанка, обвинений в инсайдерской торговле, – тактично умалчивая, что стараниями заинтересованных в личном обогащении либералов она просто не считалась в то время в нашей стране преступлением. Не было в 1998 году и понятия «конфликт интересов»: реформаторы по понятным причинам делали все, чтобы эти термины даже не появлялись в нормативных документах.

О том же, какую роль в обрушении страны в дефолт сыграла личная заинтересованность ключевых реформаторов в продолжении спекуляций с, по сути дела, государственными деньгами, читатель легко может подумать сам.

Главное же в антикоррупционной позиции бывшего зампреда Центробанка – в отделении несчастных «чиновников», которые всего лишь пользуются возможностями, предоставляемыми им неведомым «начальством», и потому не должны преследоваться за предосудительные поступки, от самого этого «начальства», концентрирующегося в невидимых горних высях и эмпиреях политики.

При этом сам Алексашенко, занимавший одну из высших должностей в хозяйственной чиновничьей иерархии, похоже, относит себя отнюдь не к определяющему «правила игры» «начальству», а к беспомощным и вынужденным подчиняться им рядовым «чиновникам».

Человек с такой историей и взглядами может, конечно, считать себя лидером экономической мысли, – но присоединяться к нему в этом после его «достижений» странно.

Практика: ВТО и дефицит бюджета как символ веры

Если надо, Алексашенко может вспомнить и о людях: «от вступления в ВТО выиграют российские потребители, потому что вступление в эту организацию означает снижение таможенных пошлин, означает увеличение конкуренции на российском рынке, а все это должно приводить к снижению цен и повышению качества товаров». Это один в один заявления начала 90-х о том, что дешевый импорт поможет российским потребителям. Все помнят, что было потом: дешевый импорт убил российскую промышленность, лишил потребителей денег, и купить даже самый дешевый импорт стало просто не на что.

Но глобальному бизнесу выгодно затаскивание России в ВТО на кабальных условиях – и в ход идут речевки 20-летней давности, благо выросло поколение, которое их просто не помнит.