Священная земля

— Люк мне обрисовал в общих чертах. Скелет, насколько он плох?

Слезы текли по ее щекам, и она так сильно дрожала, что ей пришлось обхватить себя руками.

— Очень плох. Мы должны были лучше защищать ее.

Сэм выглядел таким убитым, будто они говорили о живом человеке.

— И много им удалось унести?

Эрика вытерла лицо рукавом свитера. Шмыгнув носом, смахнула слезы. Потом уставилась на Сэма.

— Что ты сказал?

— Ты не заметила, что они сумели украсть?

Она нахмурилась. Ей вспомнилась пещера, разрушенная стена и скелет. Затем напряженное выражение на ее лице сменилось удивлением.

— Сэм! Они ничего не взяли! У них не было никаких мешков или сумок, когда они сбежали, и на бегу они ничего не бросали.

— Странно.

— Вовсе нет, — мрачно сказала она. — Потому что это не были охотники за древностями. Сэм, ты же видел разграбленные захоронения. Воры просто хватают артефакты и сбегают. Они не остаются, чтобы устроить погром, и похитители драгоценностей не стали бы разрушать последнее пристанище мертвого. Это был спланированный акт вандализма.

Главный археолог прищурился в направлении приближавшихся огней. Полиция.

— Но зачем? Чего они этим добивались?

— Пещера становится бесполезной для археологов, разозленные коренные американцы вынуждают власти запечатать ее, а домовладельцы получают обратно свою собственность.

Он вскинул мохнатые брови.

— Думаешь, тут замешан Циммерман?

— Готова поспорить на свой диплом, что замешан.

Она взглянула на край склона, где толпились люди, словно муравьи у разворошенного муравейника. Среди них стоял Джаред, разговаривая с индейской строительной бригадой. Большинство рабочих, как и Джаред, были без рубашек, длинные черные волосы струились по их голым спинам. Они были разгневаны, некоторые потрясали кулаками, будто индейские воины, готовые к битве, подумала Эрика.

Она повернулась к Сэму.

— Домовладельцы больше всего хотят, чтобы прекратились раскопки. Мы мешаем им подать иск и оспорить заключение подрядчика об окончании строительства. Если суд удовлетворит их требования, каньон засыпят, а им возвратят их дома. Но у них ничего не выйдет, пока эти раскопки имеют важное археологическое значение. Поэтому, что может быть проще, чем разгромить пещеру, чтобы в ней не осталось ничего полезного для нас? Нам нужна охрана, Сэм. У меня такое чувство, что это только начало.

Джареда мучила головная боль, которую не мог унять даже аспирин.

Прошло двенадцать часов с момента незаконного вторжения, и настроение у него было чернее ночи. Он не спал — да и вообще никто не спал после того, что случилось. Он отвечал на вопросы полиции, помогал составлять расплывчатое описание вандалов, определял причиненный ущерб, коротко побеседовал с Сэмом Картером, который рассказал ему теорию Эрики о причастности к погрому домовладельцев, после чего Джаред еле сдержался, чтобы не отправиться в их лагерь, вытащить оттуда за шкирку Циммермана и выбить из него признание.

Он вернулся в свой дом на колесах, где уже вовсю трезвонили телефоны — новостные телеканалы и журналисты, и представители коренных американцев, пребывавшие в бешенстве после осквернения священного индейского захоронения. Они обвиняли белых археологов в халатности, хотя Джаред объяснял им, что именно доктор Тайлер положила бэбифон в пещеру и остановила вандалов, прежде чем они смогли нанести еще больший ущерб. Это не имело значения. Осквернение произошло. Теперь над местом витала черная магия.

Проглотив еще одну таблетку аспирина и пожалев о том, что не может сейчас поехать в клуб, потому как до вечера далеко, он прокручивал в голове сцену в пещере. Слезы Эрики лишили его слов.

Он считал ее черствой женщиной. Когда он вошел в пещеру, она стояла к нему спиной. Он произнес:

— Надеюсь, теперь вы довольны?

Но когда она обернулась и он увидел янтарные глаза, полные слез, то буквально онемел. Потом Эрика разразилась тирадой, а он, словно проглотив язык, стоял не в силах ничего ответить. Он мог думать лишь о том, что внезапно она стала ранимой и уязвимой, из врага превратилась в жертву, открыв ему свою беззащитную душу, из-за чего в тот момент он пожалел, что ввязался в это дело, вступил в движение в защиту прав индейцев, женился на Нетсуе, а не остался в своем офисе в Сан-Франциско, где и работал бы вместе с отцом над закладными, документами о безвозмездной передаче государственных земельных участков и контрактами.

И затем она прошла мимо него, а он был еще слишком ошеломлен, чтобы догнать Эрику и взять свои слова назад. Он не хотел обижать ее. Причиной тех слов был гнев, переполнявший его день и ночь. Нетсую похоронили на индейском кладбище. Когда он увидел разбитые кости и череп шаманки...

Он посмотрел через залитый солнцем лагерь на палатку Эрики. Бэбифон! Она не пошла в радиомагазин, где продавались высокотехнологичные устройства слежения и электронные датчики движения. Вместо этого она купила обыкновенный бэбифон, будто ждала, что посреди ночи ее разбудит тихий плач древней женщины.

— Комиссар Блэк?