Святитель Тихон. Патриарх Московский и всея России

Патриарх вошел в собор по ярко-красной суконной дорожке, устланной цветами. У входа в собор его встретило многочисленное духовенство во главе с епископом Сарапульским Алексием [Кузнецовым], громадная фигура которого с густой рыжей бородой ярко выделялась на фоне всей процессии. Началось богослужение, отлично пел хор с канонархом. На величание Святейший вышел в богатом зеленом парчовом облачении, с омофором того же цвета, белая митра, увенчанная бриллиантовым крестом, сверкала всеми цветами радуги. Собор был переполнен молящимися. Елеопомазание совершал сам Патриарх. Мы подошли в десятом часу, а вообще служба окончилась в половине одиннадцатого. Усталости я не чувствовал: торжественность богослужения, величие праздника, переполненный собор вносили в душу бодрость и духовное наслаждение.

Но уже все московские дела закончены, пора собираться домой. В среду после Троицы мы снова прибыли в патриаршую резиденцию, чтобы доложить Его Святейшеству о наших «успехах». Мы были приняты без осложнений и ожиданий, но аудиенция была короткой. Я доложил Патриарху все, что произошло с нашей жалобой. Патриарх внимательно слушал меня, а потом сказал: «Вот, я говорил вам, как трудно проходят такие жалобы. Но вы не останавливайтесь, напоминайте, мало ли, что говорил Красиков, это ведь фигура второстепенная…» Затем Патриарх пожелал нам счастливого пути, просил приветствовать архиепископа Фаддея. Приняв патриаршее благословение, мы отправились к себе, а на другой день покинули Москву.

3.

Через два с половиной месяца я опять был в Москве и оказался случайным гостем Святейшего Патриарха. Вот как это произошло. Владыка Фаддей собирался в Москву по приглашению Святейшего по случаю праздника Донской иконы Божией Матери – 19 августа (ст. ст.). Один он ехать не хотел и уговаривал меня поехать вместе с ним. «Тем более, – говорил владыка, – ответа по жалобе нет, и не худо бы еще раз наведаться к Смидовичу». Я согласился. Из Астрахани мы выехали втроем, в сопровождении келейника о. Халева, 16 августа (ст. ст.), с намереньем прибыть в Москву утром 18 августа (ст. ст.). Но в пути произошла задержка из-за железнодорожной катастрофы со встречным поездом. Это было страшное крушение на станции Палласовка. По подсчету железнодорожников, тогда погибло до двухсот человек. Одним словом, поезд наш опоздал в Москву больше чем на сутки: мы приехали – 19 августа (ст. ст.) вечером, когда престольное торжество окончилось.

Я по обычаю остановился в гостинице «Балчуг», а мои спутники отправились к родственникам владыки Фаддея – москвичам. Вечером 20 августа (ст. ст.) о. Халев явился ко мне в гостиницу с запиской от владыки. В записке говорилось, что завтра, 21 августа (ст. ст.), он, владыка, именинник, будет служить литургию в монастырском храме Донской иконы Божией Матери и хочет видеть меня за литургией. Я, конечно, поехал к обедне, отстоял ее и после молебна отправился в алтарь, чтобы поздравить владыку с днем Ангела. Увидев меня, владыка сейчас же подошел ко мне и сказал: «Вы не уходите, сейчас пойдем к Святейшему. Вчера он пригласил меня к себе завтракать сегодня. Узнав, что и вы со мною, Святейший пригласил и вас».

Около 12 часов, прямо из церкви, мы отправились в патриаршие покои. Это было в том же здании. Из той же приемной, о которой я уже несколько раз упоминал, только с левой стороны, мы попали в жилые комнаты (кабинет с правой стороны). Собственно, я видел только одну комнату, в которую нас привели. Это была столовая, с большим столом посередине, с простой столовой мебелью и деревянной, очень искусной люстрой, спускавшейся над столом со сводчатого потолка. Едва мы вошли в комнату, как показался Патриарх. Он был в муаровой рясе с панагией на груди. Очень тепло Святейший поздравил владыку Фаддея с Ангелом, обнял его, и по русскому обычаю они трижды облобызались. Затем Его Святейшество преподал мне благословение и крепко пожал мне руку.

Помнится, мы без промедления сели за стол, после молитвы. Других гостей, кроме нас, никого не было. Гостеприимный хозяин начал трапезу с того, что извинился за интимность завтрака: «Я знаю, вы, владыка, не любите торжественных приемов и многолюдных трапез, так вот я пригласил вас на скромный завтрак, тем более что хочу видеть вас в самой простой келейной обстановке».

Во время завтрака Патриарх сказал теплую сердечную речь в адрес именинника. Он назвал владыку Фаддея «светочем Церкви», «чудом нашего времени».

Владыка Фаддей, отвечая на это приветствие, отметил исповедническую деятельность Патриарха, его мужество и мудрость по управлению Церковью. «Я молюсь Богу, чтобы Он сохранил вашу драгоценную жизнь для блага Церкви». При этих словах Святейший прослезился. Его Святейшество был очень любезен ко мне: наливал мне сладкого вина и сам клал на мою тарелку то кусочек рыбы, то икры или сыра, в каждом случае повторяя: «Чем богаты… не обессудьте…»