Святой Грааль. Во власти священной тайны

Эта скрытность представляется еще более поразительной, если вспомнить, что вся остальная сцена описана с величайшей точностью и обстоятельностью. И лишь впоследствии, когда Парцифаль оказывается возле обители отшельника в Страстную пятницу и, как и у Кретьена, встречает там своего дядюшку Тревривицента, и он сам, и мы, читатели, узнаем немало нового. Формула Кретьена sainte chose, то есть «святая вещь», «святыня», по-прежнему используется для описания Грааля у Вольфрама. При этом необходимо заметить, что в более ранней сцене Вольфрам называет Грааль еще более странно — «некая вещь». Однако контекст здесь совершенно иной: Вольфрам заявляет, что Парцифалю «предстоит узнать о Граале нечто, что было встарь окружено покровом тайны», и в качестве извинения за промедление в раскрытии этих секретов приводит утверждение, что таких вопросов лучше не касаться, «пока история не подойдет к тому моменту, когда сказать об этом будет нужно». Однако то, что возвещает нам Вольфрам, мягко говоря, не совсем ясно; по сути, это скорее намеренное стремление завуалировать истину. Мэтр Киот (Кийо), на которого он ссылается как на источник информации, находит эту повесть «в некой языческой книге», однако «она помогла ему принять крещение и сделаться христианином, ибо иначе доселе никто бы не слыхивал о той истории. Никакие языческие уловки не помогут нам познать истинную природу Грааля и узнать, как были открыты его тайны». Именно язычник Флегетанис, «тот, кто писал о чудесах Грааля»,

«исчислял все превратности человеческой природы. Флегетанис-язычник созерцал это все своими глазами, сиречь — как он скромно признавался в этом — оккультные таинства созвездий. Он говорил, что существует некая вещь, которая зовется Грааль, имя коей он немедленно прочел по созвездиям, и которая была названа так потому, что: «творец ее покинул над землей, и ввысь она взлетела превыше звезд высоких. Невинность ли ее была тому причиной? С тех пор блаженный плод крещенья научил нас общаться с ней с такою строгою учтивостью, какая подобает избранным, достойным находиться рядом с ней, как требует от них и сам Грааль.

О ней писал язычник Флегетанис».

Собственный вклад Киота заключался в том, что он «принялся искать следы сей истории в латинских книгах, стремясь отыскать людей, отвечающих требованиям Грааля и обладающих подобной чистотой». Все, что он узнает, позволяет ему поведать историю о династии Грааля, роде самого Парцифаля и о том, что его предки были хранителями Грааля.

Является ли все это плодом воображения Вольфрама или же Киот-Кийо существовал в действительности?[206] Если мы ответим на этот вопрос утвердительно, мы тем самым признаем существование утраченной традиции Грааля, имеющей огромную важность. Если же мы отвергнем реальность существования Киота, нам придется доказывать, что Вольфрам попросту нафантазировал своего «Парцифаля» на основе сложившейся к тому времени французской романической традиции. Средневековые авторы обычно стремились всячески завуалировать источники, которыми они пользовались. Вольфрам же сообщает нам куда больше подробностей о Киоте, чем это было принято в отношении источников подобного рода. Он говорит, что мудрец Киот пришел из Прованса, писал по-французски, а ранее жил в Толедо и умел читать по-латыни и по-арабски. Упоминание Толедо, этого крупнейшего центра интеллектуальных контактов между христианским и исламским миром, прямо связано с живым интересом Вольфрама к астрономии и естественной истории, а не с сутью той истории о Парцифале, которую формально излагает Вольфрам[207]. Впервые Вольфрам упоминает имя Киота достаточно неожиданно, в восьмой книге, уверяя, что он назвал имя этого второстепенного персонажа правильно. По его словам, Киот отыскал описание приключений Парцифаля в одной языческой книге и перевел их на французский. Он упоминает об этом в конце восьмой книги своего романа, но это — тот самый рассказ о Граале, который мы только что процитировали. Из этого следует, что он переводил труд Флегетаниса, но счел его неполным и неудовлетворительным, а потому продолжил поиски истории династии хранителей Грааля. Вольфрам кратко упоминает о нем еще раз как об авторитетном источнике, завершая свою повесть, но в конце он заявляет, что Кретьен пересказал эту повесть неверно и что версия Киота более правильная:

«Коль мэтр Кретьен, почтенный де Труа, в своем рассказе допустил неточности, Киот, приславший нам правдивые писания, имел причину устранить ошибки. Поистине почтенный провансалец без всяких вымыслов поведал нам, как Герцилойды сын обрел Грааль, что было предначертано ему, когда Амфортаса постигла кара. В Германию из дальнего Прованса прислали нам правдивые писанья. На этом приключения кончаются».