Святой Грааль. Во власти священной тайны

Причины поисков корней Грааля в Иране были очень подробно обоснованы в монографии, изданной в 1951 г. Королевской академией в Стокгольме. Автор монографии Ларс-Ивар Рингбом определил, что родина Грааля — Шиз, родина пророка Зороастра и национальное святилище великой державы Сасанидов, просуществовавшей со II по VI вв. н. э. Его постройки, по утверждению Рингбома, соответствуют описанию замка Мунсальвеш и храма Грааля в «Младшем Титуреле». Главная проблема здесь сводится к тому, что, даже несмотря на то, что Вольфрам фактически ничего не сообщает нам о внешнем облике Мунсальвеша, а описание храма Грааля в «Младшем Титуреле» намеренно запутано и почти не поддается интерпретации, автор [Вольфрам] описывает готическое

здание. Более того, оно описано достаточно подробно, что убеждает нас, что по имеющемуся тексту можно реконструировать план и облик здания. Однако более тщательное изучение текста показывает, что автор более озабочен изображением величия и пышности, нежели описанием цели и назначения этого таинственного сооружения. В частности, автор сообщает нам, что оно имеет круглую форму, и впечатление, возникающее при чтении, весьма похоже на фантастически увеличенное изображение сокровищницы, воздвигнутой для хранения драгоценной реликвии. Между тем точно так же выглядели сокровищницы готических соборов. Это своего рода гигантский каменный готический реликварий. Рингбом допускает, что этот храм — возможно, порождение поэтической фантазии, но при этом продолжает поиски реальных источников.

Что же касается самого Грааля, то Рингбом связывает его с Гохаром — жемчужиной, хранящейся в потире. Это своего рода ирл-Грааль, ибо Гохар хранится в священном сосуде, «подобно жемчужине гостии в потире с кровью или земному шару в Мировом океане», что напрямую связано с жизненной силой зороастрийских[326]

верований. Помимо откровенно неортодоксальной в литургическом смысле идеи о потире, вмещающем гостию, возникает вопрос: каким образом это могло попасть в поле внимания Вольфрама? Как обычно, наиболее удобным вариантом ответа на все подобные загадки служит «Киот».

Еще более радикальными представляются аргументы двух американских ученых, К. Скотта Литтлтона и Энн К Томас, которые считают, что легенды кавказского народа осетин, проживающего на территории Грузии[327]

, представляют собой «эпическую традицию, которая практически наверняка восходит к дохристианскому периоду». Эти предания были собраны и записаны в конце XIX — начале XX в., после чего их подверг анализу французский исследователь мифологии Жорж Дюмезиль. В осетинских легендах он обнаружил параллели со смертью Артура и возвращением им своего меча Эскалибура в озеро перед кончиной, что само по себе поразительно. Есть среди этих преданий и легенды о священной чаше, именуемой Амонга и дающей основание для еще более впечатляющих параллелей с Граалем. Все это привело к предположению, что сам король Артур по происхождению был из племени сарматов, предшественников осетин; сарматы были угнаны римлянами в рабство на земли Британии. Эти-то воины, по мнению исследователей, и были непосредственными авторами текстов, которые впоследствии сформировали основное ядро артуровских преданий и легенд о Святом Граале. Но, увы, эти аргументы представляются весьма шаткими и, по всей видимости, с равным успехом и надежностью аналогий можно было бы доказать и обратное: что артуровские легенды проникли на Кавказ в позднем Средневековье и явились источником героических преданий осетинского народа.

Если говорить на более серьезном уровне, мы сталкиваемся здесь с необъяснимой загадкой, которая не дает покоя студентам, изучающим фольклор: почему аналогичные истории и предания встречаются в культурах, контакты между которыми в прошлом были крайне маловероятны? Широко известный пример подобного рода — иммрам[328]

кельтских святых, морское путешествие на лодке без весел и паруса, исключительно по воле и помощи Божьей. Этот эпизод очень похож на аналогичные плавания буддийских монахов Японии. В обеих культурах работает один и тот же прием; стремясь наглядно показать полную преданность Божьей воле, две культуры, находящиеся на диаметрально противоположных оконечностях евразийского континента, пришли к практически одинаковым результатам. У них не было никакого общего праисточника, и объединяла их лишь общность географического положения — на самой границе неведомого и пугающего океана. То же самое произошло и с Граалем: эти далеко разнесенные в пространстве аватары чаши и камня объединяет не какой-то общий текст или фольклорное предание, а единый принцип творческой фантазии.