Святой Григорий Чудотворец, епископ Неокесарийский. Его жизнь, творения, богословие

После этого вопрос об авторе рассматриваемого послания больше не подвергался специальному обсуждению, и часть ученых, которым приходится касаться его, принимают выводы И. Дрэзеке и во всяком случае отрицают принадлежность его св. Григорию Чудотворцу, другие остаются в нерешительности, третьи, наконец, усваивают его неокесарийскому святителю. Так Paulin Martinus высказывается решительно за принадлежность послания св. Григорию Чудотворцу. [474] Alb. Ehrhard, считает, что И. Дрэзеке с успехом защитил принадлежность трактата св. Григорию Богослову. 

[475] Erw. Preuschen помещает его между подложными произведениями св. Григория Чудотворца, [476] а Ад. Гарнак [477]

признает его подлинным, находящимся в кровном родстве с трактатом „К Феопомпу“и ни в чем не обнаруживающим, что ему предшествовала арианская борьба, — он показывает философские особенности Григория Чудотворца. Gusi. Krüger [478] помещает его среди „вероятно или наверно“не подлинных произведений Григория Чудотворца. N. Bonwetsch, 

[479] напротив, не убежден доводами И. Дрэзеке и полагает, что трактат более подходит ко времени Григория Чудотворца. Fr. Loofs, в 1884 г. высказавшийся [480] в пользу принадлежности его Григорию Чудотворцу, в 1899 г. [481]

не находит возможным приписать его Григорию Богослову, но не решается выступить и в пользу авторства Григория Чудотворца: „незнание здесь не есть невежество“, — говорит он. OttoBardenhewer, [482] говорит: „представляется подлежащим сомнению, принадлежит ли это произведение Назианзину, или Нисскому, или даже другому автору; но что оно возникло не раньше второй половины 4–го века и таким образом не может быть приписано Чудотворцу, это несомненно доказывает его содержание“.

Таким образом, вопрос об авторе послания „К Евагрию“в настоящее время должно считать открытым и исследование его естественно должно ответить на следующие вопросы: а) действительно ли есть неопровержимые данные в пользу принадлежности его Григорию Богослову, — иначе говоря, прав ли в своих утверждениях И. Дрэзеке, — если его доказательства непоколебимы, в таком случае решение вопроса получено, и авторство Григория Чудотворца само собою отпадает; если же этого нет, то б) нельзя ли считать автором его Григория Нисского, которому также оно усваивается в рукописях; в) можно ли признать за доказанное, что оно возникло только во второй половине IV в.; г) есть ли основания в пользу раннейшего происхождения послания, именно во второй половине III века и при том д) из школы Оригена; наконец, е) есть ли какие-либо основания, на которые может опираться утверждение относительно принадлежности его св. Григорию Чудотворцу. — Решение всех этих вопросов отправляется главным образом от содержания послания, почему разбору существующих взглядов на его происхождение мы должны предпослать подробное изложение его.

Автор высказывает удивление рассудительности адресата, имя которого в тексте послания не названо, что он своими точными вопросами дает повод для рассуждений относительно вопросов, имеюших важное значение, и заставляет его давать ясные на них ответы. В данном случае поставленный им вопрос был такого рода: как представлять естество или, правильнее, сущность Отца и Сына и Святого Духа, — простым или сложным; если оно просто, то как в нем возможна тройственность имен — Отца, Сына и Святого Духа, так как простое однородно и неисчисляемо, а то, что может быть исчисляемо, по необходимости рассекается даже в том случае, если оно фактически и не подвергается счислению. Поэтому, если естество Божие просто, то представляются лишними имена; а если назначение имен правильно и именам должно придавать значение, то в таком случае не будет однородности и простоты. Адресат произведения спрашивает: как же представлять естество Божие?

Автор говорит, что слово истины даст разъяснение этого вопроса, не предлагая, по недостатку доказательств, измышлений безотчетной веры и не станет прикрывать шаткости убеждения свидетельствами древних басен. К этому слову истины автор обращается с призывом войти в него и сказать, как должно представлять Божество — простым или тройственным. Попутно с этим автор замечает, что адресат сам считает шаткими утверждения тех, которые говорят, что, вместе с произнесением имен, и сущность терпит страдание разделения.