Святой Григорий Чудотворец, епископ Неокесарийский. Его жизнь, творения, богословие

Jul. Lebréton совершенно основательно устанавливает вероятность принадлежности св. Григорию Чудотворцу 5 и 6 глав, из которых 5 глава засвидетельствована ссылкой Николая Мефонского, а 6–я — надписанием фрагмента из нее в двух сирийских манускриптах VIII века. Он не нашел возражений и против 7–й главы, хотя отсутствие каких-либо указаний побудило его воздержаться от определенного суждения относительно нее. Но эти главы составляют больше трети всего трактата. Отправляясь от них, как от прочной основы, мы можем придти к определенному суждению относительно автора всего произведения.

В 5–й главе автор трактата пишет: „что душа проста, обнаруживается из того, на основании чего доказано, что она бестелесна“. Если эта глава принадлежит св. Григорию, то у него же в произведении должны быть и доказательства бессмертия души; а эти доказательства даны в предшествующей — 4–й главе трактата (мы пока не касаемся ее состава). В свою очередь в 4–й главе трактата мы читаем: „что в нашем теле есть душа, доказано выше“, а это доказательство находится во 2–й главе. С другой стороны, в 6–й главе, как это отмечено и Jul. Lebréton’oм, выступает и сам автор (думаю — οΐμαι), и обращается к определенному читателю (выслушай — άκουσον). Естественнее всего и без всяких натяжек это обращение поставить в связь с началом трактата, где сказано: „ты просил меня, достопочтенный Татиан, прислать тебе рассуждение о душе с убедительными доказательствами по отделам, и ты желал бы, чтобы я сделал это, не пользуясь свидетельствами Писаний“, — следовательно, началом 6–й главы само собою предполагается введение или посвящение трактата. Начало же 6–й главы, так отличающее ее от остального трактата, объясняется, вероятно, тем, что вопрос о бессмертии души представлял с точки зрения автора наиболее серьезный интерес и требовал от читателя особенного внимания. Замечательно, что введение трактата имеется именно в шести манускриптах, надписывающих его именем св. Григория Чудотворца, и только в одном с именем Максима Исповедника. Таким образом, опираясь на 5 и 6 главы, можно установить принадлежность к первоначальному составу произведения значительнейшей части текста нынешнего трактата. Что касается остальных глав произведения (1 и 3), то, когда доказана принадлежность св. Григорию остальных частей произведения, не представляется уже надобности в нарочитых доказательствах их первоначальности. Необходимо только обратить внимание на то, что весь трактат представляет собою цельное произведение, в котором начало устанавливает причины, побудившие автора взяться за решение вопросов о душе, с указанием и того, почему он аргументирует не на основании Св. Писания; а все изложение является ответом на вопросы, определенно поставленные во второй половине введения. В своем введении автор говорит, что он расположит свое рассуждение, воспользовавшись тем порядком, какой применяли опытные в этом деле; а в качестве доказательств он намерен воспользоваться общеизвестными соображениями, и ради краткости и пользы он хочет выставить только те умозаключения, которые настоятельно необходимы. В этих словах автора не только дано определение характера произведения, но намечено и объяснение той неустойчивости его текста, на которую обратил внимание Jul. Lebréton при исследовании рукописного материала. Произведение по самому своему первоначальному замыслу не рассчитано на оригинальность: оно должно было в сжатой форме привести такие соображения относительно души, которые, с одной стороны, были бы согласны с христианским учением о ней, но, с другой стороны, и не заключали бы в себе специально христианских доказательств, которых не выносили противники Татиана, требовавшие, чтобы им представлены были рациональные доводы. Автор трактата исполнил эту просьбу и написал для Татиана краткое руководство, в котором изложен ясный и удобоусвояемый материал, дающий готовые средства для возражения противникам. В виду этого задача автора сводилась к тому, чтобы из суждений философов определенного направления выбрать то, что отвечало поставленной ему цели. Так как вопрос о душе издавна занимал человечество, то существовала уже значительная научная литература, освещавшая его с разных сторон и в различных направлениях; несомненно, были краткие руководства, при посредстве которых известные положения проникли в широкие круги общества. Этот вопрос разрабатывался уже и христианскими писателями до св. Григория: св. Иустином, Мелитоном, Тертуллианом, продолжал занимать и писателей последнего периода до–никейской эпохи (св. Петр Александрийский, св. Александр Александрийский). Такого рода данными и воспользовался автор трактата. И чтобы доказать, что он не принадлежит св. Григорию Чудотворцу, необходимо было бы предварительно доказать, что высказанные им положения относятся к более позднему времени. Но это невозможно.