Святой Ириней Лионский. Его жизнь и литературная деятельность

Так, Аноним, подобно св. отцу, называет пророков монтанистов лжепророками (уеиЗолроф^тау),'[1031] а их изречения — лжепророчествами (\)/8и5олроф11 Т81а^).[1032] Монтана же обличает «в чрезмерном желании первенства».[1033] А Аполлоний говорит о последнем, что под видом приношений он допустил лихоимство.

[1034] О монтанисте Фемисоне в труде Аполлония замечается, что тот «благовидно прикрыв свое корыстолюбие (itXeove^iav), за богатый выкуп освободился от оков».[1035] Влияние злого духа на монтанистов во время пророчества констатирует также Аноним в приложении к Монтану и другим руководителям нового движения.[1036] Аполлоний в отношении к Фемисону приводит почти буквально то же выражение, какое употребляет св. отец, когда замечает, что лжепророки «произносят ложь против Бога (шепtientes adversus Deum)».[1037]

Аноним говорит, что монтанисты «отвергают учение истины (avuSunTiGe^évcov тф тгу; a^Geícu; Xóycp)».[1038]

Все эти совпадения весьма разительны. Для объяснения их напрашивается вывод, что св. отец читал в подлиннике большую часть антимонтанистических сочинений, выдержки из которых приводятся у Евсевия, — ив разбираемых отделах Contra haereses лишь сгруппировал вместе и выразил в кратком виде все то, что содержалось там.

Во всяком случае, на основании этих аналогий можно думать, что приведенное место, вероятно, прямо направлено против монтанистов, их учения и практики.[1039] К ним же приложимы вполне и такие выражения св. отца, как: лжепророки хотели «исправления» (каторбохя^) дел (монтанисты ратовали за возвращение к эпохе первохристианства и исправление нравов); или, что они «оцеживали комара, а верблюда поглощали», «по маловажным и случайным причинам» отделились от Церкви; что они разделили ее на части (τέμνοντες = рассекающие) и т. п.

Но вместе с тем несомненно, что здесь высказывается отрицательный взгляд Иринея на них. Он ставит монтанистов в один ряд с гностиками, евионитами, докетами и говорит о «суде» над ними духовного человека. Утверждает, что они приносят большой вред Церкви, отторгая от нее членов и разделяя ее на части; прямо называет их раскольниками. Говорит, что их пророки не имеют истинного пророческого дара, а узурпировали его, принимают на себя лишь вид пророков. Обвиняет их в отсутствии страха перед Богом, тщеславии, корыстолюбии, хулении Господа.

Как видим, суд его строгий и вполне определенный, не оставляющей места никаким сомнениям.

По связи с предшествующими можно думать, что косвенное отношение к монтанистам имеет и следующий, 8-й отдел той же 33 главы IV книги Contra haereses. «Истинное познание есть учение апостолов и изначальное устройство Церкви во всем мире (το άρχώον της ’Εκκλησίας σύστημα κατά παντός του κόσμου) и признак (character) тела Христова, состоящий в преемстве епископов (successiones episcoporum), которым те (апостолы) передали сущую повсюду Церковь; и она во. всей полноте дошла до нас с неподдельным соблюдением Писаний, не принимая ни прибавления, ни убавления (custodione sine fictione scripturarum tractatio plenissima neque additamentum neque ablationem recipiens): здесь чтение (Писаний) без искажения и правильное, и тщательное, безопасное и чуждое богохульства истолкование Писаний и превосходный дар любви, который драгоценнее познания и славнее пророчества, и превосходнее всех других дарований (gloriosus autem, quam prophetia, omnibus autem reliquis charismatibus superminentius)».[1040]

Св. отец излагает в данном месте, собственно, положительное православное учение. Но сравнение дара любви, хранимого в Церкви, с пророчеством и другими дарованиями и выражение о Св. Писании,

что оно в Церкви соблюдается без прибавлений и убавлений,[1041] свидетельствует, что автор преследует вместе с положительной и полемическую цель. А связь приведенного отдела с предшествующими весьма естественно указывает, что к предполагаемым противникам можно причислить и монтанистов.

За то же говорит и само содержание отдела, касающееся как раз именно пунктов, которые затрагивались последними. Св. отец излагает церковное учение о преемстве епископов, утверждая, что это древний институт; о Св. Писании, которое в Церкви сохраняется, вопреки монтанистам, прибавляющим к нему «новое пророчество», без всяких прибавлений и убавлений и — в отличие от них и гностиков — толкуется и понимается правильно, без искажения смысла. Особенно же замечательны последние слова отдела. Ими Ириней, по-видимому, прямо укоряет монтанистов, которые, ратуя за пророчество и другие духовные дарования, произвели в Церкви раскол и тем нарушили единение любви, существовавшее доныне. Поучая монтанистов, св. отец говорит, что «превосходный дар любви (ргаеcipuum dilectionis munus) драгоценнее познания[1042] и славнее пророчества, и превосходнее всех других дарований».

Таким образом, здесь опять проявляется отрицательное отношение Иринея к раскольникам.