Святой вечер (ЛП)

— Она говорит. — Я выпил остатки пива, потому что, хотя мой разум знал, что это возможно, увидеть это... черт. Я даже не мог сейчас это переварить.

Слезы текли по ее лицу, но она ничего не делала, чтобы остановить их.

— Ты была здесь все это гребаное время? — Мой голос был громче, чем я хотел, но кому какое дело.

Каспиан и Чендлер знали об Охоте. Они знали, каким хреновым дерьмом занимались наши отцы ради развлечения.

Узнали ли они, что Лирику похитили, и спасли ли ее тоже? Прятали ли они ее здесь?

Я оглядел комнату в поисках одного из них, осмеливаясь, чтобы они вошли, и я мог вырвать жизнь прямо из их гребаных тел. — Неужели я один не играл в эту больную гребаную игру? — Мой голос надломился. Мое зрение затуманилось. Я сходил с ума. Ни за что на свете я не позволю себе сорваться.

Она закрыла пространство между нами. Когда ее рука потянулась к моей, моя кровь стала ледяной.

Я отдернул руку. — Мы оба знаем, как хорошо ты умеешь хранить секреты.

— Линкольн. — Она захлебнулась рыданиями, упав на колени между моих ног. — Пожалуйста.

— Я думал, ты умерла. — Мои слова были пропитаны ядом, холодным и отстраненным. — Я думал, что это моя вина. — Я сжал челюсти. — Почти пять гребаных лет, Лирика. Я жил с этим почти пять лет. Ты хоть представляешь, каково это? — Думать, что она умерла, но никогда не знать этого. Гадать, не я ли ее убил. Представлял, как ее насилуют и пытают, а потом убивают. И все это время она была в порядке. На ней не было ни единой царапины. Она даже не выглядела испуганной.

— Мне жаль. — Она положила руки мне на колени. — Я не знала, что ты думаешь... Я не знала, что ты винишь себя. Мне так чертовски жаль.

Я был прав раньше. В ней не осталось борьбы. Вздорная девчонка, в которую я влюбился годы назад, теперь была лишь оболочкой женщины.

Все мое тело дрожало от ее прикосновения. — Где ты была? Все это время? — Мое сердце колотилось о грудную клетку. — Где, блядь, ты была? — Пожалуйста, не говори, что здесь.

— Они забрали меня. — Ее глаза снова начали слезиться. — Они заложили меня. Отдали меня. Как собственность. — Слезы полились по ее щекам. Она тряхнула головой, словно пытаясь прогнать воспоминания. — Я не могла... У меня не было способа... — Ее голова упала мне на колени, ее слова потерялись в бездыханных рыданиях.

Господи, мать твою.

Ее слова повторялись в моем сознании, кружась, вращаясь, выходя из-под контроля, пока раскаленная до бела ярость не забурлила в моих венах. Они забрали меня.

— Кто? — Я не усну, пока не разорву их на части, конечности от конечностей. — Кто они? — спросил я, хотя точно знал, кто они. Мне нужно было услышать, как она это скажет.

— Это не имеет значения.

Черта с два это не имеет.

Я хотел спросить ее, как. Как она сюда попала? Но сначала мне нужно было прикоснуться к ней. Мне нужно было почувствовать ее.

Пивная бутылка упала на пол, покатилась по шерстяному ковру и остановилась, ударившись о кофейный столик. Я взял ее лицо в свои руки, побуждая ее посмотреть на меня. — Иди сюда. — Я потер верхнюю часть бедра, затем дважды похлопал по нему. — Вот сюда.

Она забралась ко мне на колени, и черт бы меня побрал, если бы это не было похоже на дом.

Я зарылся лицом в ее волосы и вдыхал ее. — Шшшш. Теперь ты у меня, детка. И клянусь своей жизнью, я заставлю заплатить всех до единого.

Глава

31

Лирика

Все, что чувствовал Линкольн, он чувствовал с ожесточением. Гнев. Боль. Страсть. Он всегда был таким. Это была одна из тех вещей, которые я любила в нем больше всего.

Когда я сидела у него на коленях, воздух вокруг нас был заряжен всем этим. Его эмоции бушевали. Платье, которое было на мне, задралось на бедрах, открывая горячую кожу прохладному ночному воздуху. Ткань его джинсов была шершавой на фоне моей гладкой плоти.

Его рука скользнула по моему бедру, и я провела кончиками пальцев по чернилам на его предплечьях, по его рукам, остановившись, чтобы потереть черную полоску на среднем пальце. Я подарила ему это кольцо на девятнадцатый день рождения. С тех пор он добавил в свою коллекцию еще три кольца. Боже, его руки были сексуальны, и я хотела, чтобы они были по всему моему телу. Я нуждалась в этом больше всего на свете.

Он прижался лицом к моей шее и дышал на мою кожу. — Черт, я скучал по тебе.

Не так сильно, как я скучала по тебе.

Линкольн впился кончиками пальцев в мои бедра, жестко и сильно, как будто ему нужно было убедиться, что я настоящая. Другая его рука скользнула по моей ключице к горлу.

Боже.

Это.

Каждая клеточка моего тела проснулась и покалывала, сгорая от потребности. Да. Блядь. Да.

Затем он откинул мою голову назад и впился зубами в мою шею.

Я толкнула его в грудь. — Что это, блядь, было?