Святополк II. Своя кровь

Люта после того, как он заговорил с Аяп-ханом, товарищи по несчастью недолюбливали, и он жил тише воды, ниже травы. Оказавшись в коше, лег в сторонке, боясь, как бы его не задели. И уж конечно не расспрашивал соседей, кто они и откуда, и потому не знал, что здесь есть несколько человек из села Красного - того самого, что стояло под Торческом и которое прежде было дадено для кормления княжьему тиуну Захару Гостятичу.

А еще через два дня прибыли купцы.

Оживление воцарилось сперва на дальнем краю коша. Вошедшие половцы стали побоями и окриками поднимать узников. Приученные к тому, что за малейшую повинность секут до полусмерти, а то и вовсе убивают, люди послушно вскакивали и разбегались в разные стороны. Мужчин сгоняли отдельно, женщин отдельно.

Потом вместе с ханами и беями между десятками появились купцы-иудеи. Одетые в стеганые халаты, подпоясанные и мало чем отличимые от кочевников, они шли спокойно и деловито. Трое старших купцов остались с ханами, а их приказчики и помощники вместе с рядовыми половцами осматривали людей и вносили их число на вощеные дощечки, считая десятками.

Лют чуть не ахнул, увидев «своего» хана Аяпу. Возле него остановился дородный чернобородый купец с горбатым носом и бегающими холодными глазами. Он был во всем черном и казался толстым старым вороном, прилетевшим на поле боя клевать трупы. Слегка поворачивая голову, он осматривал русичей и изредка кивал, указывая помощникам на того или другого.

- Еще тот и этот, - указывал он пальцем, на котором сидело огромное золотое кольцо. И приказчик послушно кивал, делая пометки на воске острой палочкой.

Люту показалось, что на него обращен чей-то пронизывающий взгляд, но тут купец хлопнул в ладоши, отдал по-половецки приказ, и охранники вместе с его помощниками погнали отобранный полон прочь. Среди пленников поднялся глухой ропот, который быстро пресекли кнутами.

Перед тем как отправить юношей и подростков, купец подошел, сам осмотрел их, щупая плечи и руки. Двух-трех брал за подбородки, одобрительно щелкал языком. Люта всего передернуло, когда купец, дойдя до него, заулыбался и потрепал парня по щеке.

- Ты красивый юноша, - сказал он вдруг по-русски. - Я подарю тебя эпарху[24] в Константинополе - он любит таких отроков. Не бойся! Если понравишься эпарху, будешь жить в довольстве… Держите его отдельно от остальных!

Десяток Люта погнали прочь, но ноги отрока словно приросли к земле. Не понимая, что его ждет, он осознал главное - их увозят прочь с Руси, в чужие страны. Половецкая степь хоть и велика и человек затеряется в ней, что песчинка, но все же с Руси долетают сюда ветра и дожди, там берут начало многие половецкие реки. Его дернули силком, он споткнулся, упираясь, - и увидел Аяпа.

Молодой хан сидел верхом на коне в окружении свиты, и помощник купца что-то быстро говорил ему, часто кланяясь. Он не смотрел на полон, но вздрогнул от пронзительного крика:

- Хан!

Аяп сдвинул брови, скользнул взглядом по полоняникам и увидел Люта. Его силком загоняли в колонну. Молодой хан раздвинул в насмешливой улыбке губы, но потом резко вскинул руку:

- Погоди, Иаким! Купец быстро обернулся:

- Что угодно светлому хану?

- Этот урусский щенок мой! Прикажи отдать его моим людям.

- Но я его купил! Светлый хан взял у меня золото!..

- Здесь моя степь. - Аяп не смотрел на купца. - Здесь я хозяин. Прикажу - сам встанешь в десяток, и я найду, кому тебя продать!

Он вскинул руку - и тотчас десятка три половцев выросли как из-под земли, а приближенные хана обнажили сабли. Вместе их было ненамного меньше, чем людей купца Иакима, но вокруг тысячи половцев, они не простят смерти сородичей… И купец с горечью махнул рукой:

- Отвяжите его!

Люта, как щенка, бросили к копытам ханского коня. Он упал щекой в грязь, и умный конь, чтобы не наступить, сделал шаг назад и, наклонив благородную голову, коснулся уха отрока мягкими теплыми губами.

- Встать!

Затекшие от веревки руки онемели и распухли. Лют с трудом выпрямился, поднял глаза на хана, плечом стер со щеки грязное пятно и осторожно, чтобы не навлечь беды, отвел морду тянущегося к нему коня. В глазах Аяпа было презрение, но и еще что-то.

- Возьми повод, - приказал он. - Веди.

Как во сне, Лют прикоснулся к расшитым поводьям, не удержался и погладил шелковистый нос ханского коня. Жеребец фыркнул, насторожив уши, но не отпрянул.

- У меня есть конь, - сказал Аяп. - Мы захватили его в одном урусском селе. Он красив, как степь весной, и строен, как десять урусских невольниц. Но не подпускает к себе никого. Если ты сумеешь укротить его для меня, будешь ходить за моими конями. Если нет - пожалеешь!

Он бросил повод, выпрямляясь, и Лют, стараясь унять дрожь в ногах, повел ханского коня из коша.

Ждану, Светлану и Олену не разлучили весь долгий трудный путь до Олешья. Про то, как этот город зовется, они узнали много позже, каждая в свое время.