Святополк II. Своя кровь

- Великий хан! - отчаянно вспоминая подходящие торкские слова, быстро заговорил он. - Не вели меня казнить - я богат, я могу дать выкуп за себя и свою семью!.. Отпусти меня, хан! Я заплачу тебе, сколько скажешь! Я заплачу любой выкуп!

Лавр Давыдович и отец Самуил покосились на него отчужденно и испуганно, но Тугоркан обернулся. Выслушав, хан кивнул и заговорил сам:

- Ты богат, но твои богатства скоро и так будут моими.

- Но я - человек князя! Князь выкупит меня! Ты получишь еще больше! Хан, прикажи отпустить меня! Ты получишь выкуп у князя! Позволь послать гонца в Киев!

Тугоркан прищурился, глядя на дым, поднимающийся над городом. Стать еще богаче? Он и так богат. Но эти урусы готовы платить золотом за своих людей. Тем более урусский князь! Тугоркану не удалось войти в Киев, и ему хотелось отплатить за эту неудачу.

- Если ты человек князя, пусть он заплатит за своего человека сто гривен, - подумав, сообщил он.

Сто! У Захара Гостятича не нашлось бы и половины, даже если бы он продал свой дом! Да и князь Святополк вряд ли станет платить выкуп - ведь тиуна ставил еще его отец, князь Изяслав! Но это была удача! Тиун осторожно выпрямился, вставая с колен:

- Только прошу, хан, позволь самому выбрать гонца к князю!

- Выбирай! - кивнул Тугоркан.

По его слову двое нукеров освободили тиуна, и он поспешил в сердце стана, где были согнаны торчинцы. Захар Гостятич был уверен, что кто-то из его семьи попал в плен. Вызволить хоть кого-нибудь - это было все, что он хотел. Как знать, может быть, удача ему улыбнется!.. Тиун вспомнил о кубышке с серебром - зарыл ее в своем селе после похода на хазар, откуда привел пленницу, мать нелюбимого Люта.

Из торчинцев многие знали тиуна в лицо, и полоняники оборачивались в его сторону. Захар Гостятич шарил взглядом по лицам, стараясь отыскать своих. Но разве найдешь тут человека в сплошном море людских голов и голосов! Звать детей тиун опасался, не зная, кто из них попал в плен, и боясь, что нукеры о чем-то догадаются.

Полоняники невольно сами помогли ему - толпа задвигалась, и впереди показалось знакомое лицо.

- Нечай!

Юноша вздрогнул, узнал отца и кинулся к нему, веря и не веря своим глазам:

- Тятька! Как ты здесь?.. А Петро убили. И Турилу, и мамоньку тоже… А Жданка и Светлана с Оленой…

- Ведаю, сыне, все ведаю, - оборвал Захар Гостятич, обнимая сына.

- Ты вот что… Я за тобой пришел.

- Как, тятька?

- Езжай в Киев, сын! К князю! - громко, для нукеров, сказал тиун.

- Поклон от меня передай и скажи, что за мою голову просит хан Тугоркан сто гривен!..

- Сто? - ахнул Нечай. - Но тятюшка…

- Тихо, молчи! - Захар Гостятич встряхнул его за плечи. - В сельце нашем под овином, возле груши, я горшок с серебром зарыл. Ты скачи к Киеву или еще подалее, там переждешь беду, а как вернешься, отрой горшок. Ста гривен там нет, дай Бог, на десять богатства сыщется, но ты живи! Живи, сынок! И молись за нас.

- Тятька, да как же это? - юноша чуть не заплакал.

- Скачи! - твердея лицом, повторил тиун и толкнул Нечая от себя.

- Бери коня и скачи!

Нукеры проводили его пристальными взглядами. То и дело оборачиваясь, Нечай робко приблизился к отцову коню, вскочил на него и, сжавшись в комок, ожидая каждый миг стрелы в спину, поскакал прочь. И не один Захар Гостятич смотрел вслед ему с тревогой и тайной завистью.

Глава 6

Целый день простояли половцы табором, а на другое утро поднялись чуть свет и погнали полон и добычу прочь.

Еще никак седмицу орда Тугрей-хана кочевала по Поросью. Двигалась она неспешно, отягченная полоном, стадом и обозами. Степняки часто останавливались, часть их отправлялась вперед, а остальные оставались стеречь добро. Вскоре посланные возвращались, гоня новый полон и таща добычу. Пленных русичей торопливо считали, делили на десятки и сгоняли в общий гурт, где их вязали вместе длинными веревками, которые могли растянуться на сотню саженей и более. Ополонившись, половцы сделались сытые, но злились еще больше. Теперь, налетая на новое обреченное сельцо, оставляли в живых только девушек и молодых женщин да юношей и подростков, а прочих вырубали начисто. Да и тех могли убить, если пленник чем-то не понравился.

А потом орда потянулась обратно, в степь, оставив позади себя опустошенную, выжженную землю, где дымились останки изб, чернели печные трубы да сытые вороны ходили по вытоптанных нивам и лениво клевали раздувшиеся трупы.

Возвращались другой дорогой, не желая дважды проходить по разоренной земле, по пути захватывая новую добычу. Хватали больше от жадности, от желания перещеголять друг друга или в надежде отыскать какие-нибудь диковинки.