Святослав

– Да, – согласился он, – это было чудесное время. Но разве я сейчас уж так стар? Феофано, я еще сяду на коня и поведу войско на Русь… И тебя я тоже возьму с собою…

– Но покуда ты молишься, а не готовишься к войне.

– Я перебрасываю войска из Азии, мои легионы уже стоят во Фракии и Македонии, скоро будет готов и мой флот…

– Нет, ты не готовишься, – решительно промолвила Феофано, – потому что не думаешь о своих полководцах. Почему ты пренебрегаешь мужем, который прославился подвигами и не раз спасал тебе жизнь, помог стать императором?

– О ком ты говоришь?

– Об Иоанне Цимисхии, твоем двоюродном брате, которого ты безо всякой вины отрешил от должности доместика схол и заставляешь уезжать в Армению. Зачем ему, человеку знаменитого рода, сидеть в глуши в то время, когда он должен стоять во главе войска, вести его? Кроме того, у Цимисхия большое горе – только что умерла его жена… Никифор, пусть он останется в Константинополе и женится на дочери благородного патрикия… Сделай это для меня…

– Разве только ради тебя, – промолвил император. – Но я не хочу видеть его здесь, во дворце. Пусть он живет в городе, пусть женится, но не показывается мне на глаза.

– Спасибо, – поблагодарила Феофано. – Сейчас ты поступил как император. За это тебя любила и любит Феофано…

Император Никифор последовал совету Феофано и на другой день пригласил для беседы своего нового родственника, кесаревича Бориса.

Император выбрал удобное место и подходящее время для беседы. Он сидел в большой палате, окна которой были завешены. Через раскрытую дверь виднелись отливающие бирюзою воды Пропонтиды и длинная цепочка кораблей, уплывающих куда-то вдаль…

Величественное зрелище! Спокойное море искрилось под ослепительными солнечными лучами. И тем грознее казались на нем тяжелые боевые корабли: дромоны, по сторонам которых плыли по два разведывательных судна – усии, за ними памфилы – тоже боевые корабли, только поменьше, потом длинные, веретенообразные – кумварии и более короткие -хеландии, на которых обычно перевозили легионеров, лошадей, оружие.

До ушей кесаревича Бориса доносился перестук весел, – на одних только дромонах сидело по сто – двести гребцов с каждого борта. Кесаревич видел, как серебристые брызги летят из-под тысячи весел, как за кораблями тянется длинный пенящийся след.

– Большая сила в твоих руках, Еасилевс! – вырвалось восторженное восклицание у кесаревича Бориса.

– Я повелел этой силе выйти из Золотого Рога и направиться за Босфор, к Дунаю, – сказал император Никифор.

– Значит, они идут на помощь Болгарии?

– Да, кесаревич, Византия идет на помощь болгарам.

– Спасибо, василевс! Если эти корабли станут на Дунае, тесно будет князю Святославу в Родопах…

– Да, кесаревич! – сурово промолвил император Никифор. – Настал час поднять меч над обнаглевшими тавроскифами и их князем. Как только наши корабли станут на Дунае, из Фракии и Македонии в Родопы двинутся и наши легионы. Однако, насколько я знаю, да и ты, кесаревич, мне говорил, кесарь Петр болен. Лучше было бы тебе сразу же выехать в Преславу.

– Великий василевс! Я давно об этом мечтаю и сразу после женитьбы просил отпустить меня.

– Ехать тебе в Преславу в то время было еще рано, а теперь пора, час настал. – Я готов, василевс!

Император Никифор с минуту помолчал и, как показалось кесаревичу, сказал от чистого сердца, по-отцовски:

– Слушай, Борис! Я надеюсь, что ты поддержишь сейчас своего отца, а если на то будет Божья воля, то и сам сумеешь защитить Преславу и города Болгарии. Помни, что падение Преславы будет твоей гибелью, закатом славы всех болгарских каганов… В твоих руках будут все сокровища каганов Омартога, Крума, Симеона, – император Никифор тяжело вздохнул, вспомнив об этих богатствах, – в твоих руках будет и главное сокровище – корона болгарских кесарей. Помни: завоюет Святослав Болгарию – все погибнет, погибнут все сокровища, корона твоя будет повержена в прах. Ты должен бороться с ними до конца!

– Понимаю, император, и клянусь!

– В этой борьбе ты будешь не один. Когда-то между нами и болгарскими каганами случались разногласия и споры, были войны, проливалась кровь…

Император Никифор снова умолк, ему не хотелось вспоминать, как болгарские каганы не только боролись с императорами ромеев, но и били их и как каган Крум сделал себе кубок из черепа императора Никифора I…

– Все это в прошлом, – промолвил Никифор Фока, – уже много лет между империей и Болгарией царит дружба и любовь. Мы укрепляем нашу любовь, посылая тебя в Преславу, и надеемся на тебя. Но это только начало. Мы хотим еще больше укрепить любовь и дружбу между Болгарией и Византией… У тебя, Борис, две сестры, а у нас два сына императора Романа. Если твои сестры приедут сюда и познакомятся с ца-резичами Василием и Константином, мы еще раз подтвердим любовь между ромеями и болгарами.

– Ты, василевс, – отец Болгарии…