Святослав

Конечно, император Никифор даже представить не мог, что князь Святослав прибыл к Дунаю не на какой-нибудь сотне лодий, а на многих сотнях насадов и что, кроме того, немало его войска — пешего и конного — надвинулось, словно туча, с поля на востоке. О, если бы василевс знал об этом, он действовал бы иначе и без промедления.

Позднее, правда, когда кесарь световыми сигналами, а потом и через своих гонцов сообщил императору, что князь Святослав напал на его войско с сотнями лодий, не считая пешего и конного войска, и слезно умолял императора Никифора, ни часу не медля, прийти к нему на помощь, спасти его, обещая сделать все, что только пожелает император, и клялся в вечной дружбе и любви, император, прочитав эту грамоту, задумался. «Перепуган кесарь, трус! — подумал император Никифор. — Вечная дружба и любовь за безотлагательную помощь!

У кого просил помощи кесарь? Если бы он знал, что русских воев послал в Болгарию сам император Никифор!»

Однако император Никифор не высказывает, да и не может высказать своих тайных мыслей послам кесаря Петра. Он принимает их в Большом дворце, долго разговаривает с ними, удивляется и возмущается, как это осмелился дерзкий киевский князь напасть на Болгарию, клянется в любви к кесарю Петру, однако просит передать, что в Византии большие трудности и он не может бросить против Святослава свое войско. Немного попозже, в самый решительный час, он обязательно придет на помощь, и они вместе разобьют Святослава наголову.

Император Никифор разговаривает с послами, как отец и подлинный друг Болгарии. Он всячески хочет укрепить и утвердить любовь и мир между Византией и Болгарией. Он знает, что у болгарского кесаря есть сын Борис, который учился здесь, в Константинополе, и намекает, что если кесарь Петр пошлет его в Константинополь, то Борис сможет жениться на одной из дочерей императоров…

Обливаясь потом и до крови натирая в седлах ноги, мчались обратно в Преславу с этими вестями боляре — послы кесаря Болгарии. Вскоре в Константинополе появляется сын кесаря Петра, Борис, и Никифор принимает его как высокого гостя в Большом дворце и поселяет не где-нибудь, а в Буколеоне, вблизи себя.

Император Никифор на этот раз держит свое слово. В Буколеоне кесаревича Бориса знакомят с внучкой императора Константина Порфирородного Марией, а вскоре и обручают с ней. Еще через некоторое время во Влахернской церкви патриарх Полиевкт возлагает на счастливую пару венцы.

Так действует император Никифор, так, казалось, укрепляет любовь и мир между Болгарией и Византией. Правда, когда кесаревич Борис выражает желание вернуться с молодой женой в Преславу, ссылаясь на то, что его отец, кесарь Петр, болен, а князь Святослав вторгается со своим войском все глубже и глубже, император Никифор советует Борису остаться еще на некоторое время в Константинополе, обещает двинуться в Болгарию вместе с ним, во главе византийских войск, когда наступит решительный момент. И кесаревич Борис соглашается. Конечно, ему лучше двинуться в Болгарию в решительную минуту и с императорм Никифором во главе большого войска.

Однако в душу императора все глубже и глубже вползают тревога и страх. В своей грамоте кесарь Петр писал, что рать князя Святослава движется на лодиях, пешком и на конях и что болгарское войско не может с ней бороться. Значит, их намного больше, чем того ждал император, больше, чем киевский князь мог послать за пятнадцать кентариев. Но почему же молчит Калокир, что он думает? Ведь если у Святослава так много воев, то он может быстро пройти всю Болгарию, появиться в фемах империи, стать под стенами самого Константинополя!…

Император Никифор вместе с паракимоменом Василием обдумывают, что делать. То, что князь Святослав напал на Болгарию, хорошо — значит, римское золото действует. То, что русы уничтожают болгар, тоже хорошо, — они обескровливают друг друга, и позже можно будет быстро расправиться и с Болгарией и с Русью. Лучше всего было бы, пожалуй, выступить против князя Святослава уже сейчас, но он еще слишком силен, может, чего доброго, повести за собой еще и болгар. И потому император Никифор вместе с паракимоменом Василием замышляют иное.

Ночью паракимомен Василий привел в императорские покои епископа Феофила. Император знал Феофила не только как священнослужителя, но и как хитрого, опытного васили-ка, услугами которого пользовались еще императоры Константин и Роман.

Император и епископ разговаривали с глазу на глаз в одной из комнат, выходивших окнами на море.

— Не сумел бы епископ съездить в Понт? — спросил Никифор.

— Император хочет послать меня в Херсонес или к хоза-рам? — вместо ответа спросил епископ.

— Нет, епископ, к хозарам сейчас ехать незачем — они рассеялись, как песок. А в Херсонес я послал бы не православного епископа, а кого-нибудь из павликиан.

— Я слушаю, василевс, и выполню любое поручение.

— На этот раз тебе придется поехать в степи над Понтом. Ты должен найти печенегов и их кагана Курю.

— О чем должен я говорить с каганом?