Святослав, князь курский

— Ну, не скажи… — вновь усмехнулся в курчавую бороду Влади-мир. — Не скажи! Вот женим тебя на дочери половецкого хана, так, по-читай, ты не только собственную женушку, но и целую орду на какое-то время возьмешь и победишь! Не пойдет же тесть твой на тебя войной… по крайней мере, поначалу…

Лицо княжича вновь стало красным, как тело рака, ошпаренного крутым кипятком. Жениться он был не прочь, с сенными девками, давно утерявшими в холопских развлечениях и потехах, а также в весенних и летних языческих игрищах девственность и целомудрие, уже прошел науку плотской любви, познал томление и радость плоти, в полной мере уже почувствовал в себе мужское начало, но чтобы на ханской дочери…

«Неужели во всей Руси Святой княжны или, на худой конец, доче-ри боярина ему не нашлось бы… Да любая княжна, хоть дочь самого великого князя, за него бы с радостью пошла! Но отец-то, отец… Сам-то супругу себе, Гиту, мамку нашу, не у половцев искал, а за тридевять земель, в тридесятом царстве, в английском государстве у короля англов и саксов[25]

Гарольда… — подумал княжич, но вслух перечить отцу не по-смел: одно дело в поход рваться и совсем другое — в женитьбе роди-тельской воле перечить. Тут недолго и по вые[26] схлопотать. — А, впро-чем, чем половчанки хуже других дев? Да ничем, — поспешил успокоить он себя, — вон у великого князя Святополка Изяславича вторая жена, дочь хана Тугоркана, говорят, раскрасавица… Да и у дядьки Олега, кня-зя черниговского, тоже сказывают, супруга вторая, Осолуковна… опять же красавица.[27] И дядьки, женившись на половчанках, не умерли же… еще и детей, моих троюродных братьев и сестер, кучу народили. Вон у князя Олега Черниговского и Святослав, мой сверстник, и Игорь есть».

Думалось о многом, но сказалось одно:

— Твоя воля, батюшка.

— Знаемо, что моя, — не сдержал улыбки Владимир Всеволодович. — А теперь ступай, мне побыть одному потребно, поразмыслить кой над чем надобно.

Несмотря на то, что выход был найден, с реализацией его переяславский князь торопиться не спешил. Привыкший все делать вдумчиво и основательно, он и тут решил все обмозговать, прежде чем принять окончательное решение. Среди прочего пришло ему на ум посоветоваться и с только что вновь назначенным переяславским епископом Лазарем,[28] хоть и корсунским греком,[29] но мужем весьма ученым и умуд-ренным опытом. Не зря же митрополит киевский Никифор, возводя его на кафедру переяславской епархии, столько лестных слов о нем говорил.

Тот, выслушав, одобрил план князя:

— Мудро придумано: и землю обезопасишь, и язычников некото-рых к истинной вере приведешь. Знай, светлый князь, благословение мое на то тебе будет. — А еще со своей стороны присоветовал не только своего сына на половчанке оженить, но и князей-соседей на то подбить. — Сыновья у них, чай, найдутся. Взять хотя бы Олега, князя чернигов-ского… у него сын Святослав, твоему Георгию сверстник, в отроках ходит. Так почему же Олегу и не предложить отрока своего на ханской дочери женить? К тому же, как слышно в народе, пример уже имеется. Да еще какой: сам великий князь Святополк Изяславич, дай Бог ему здравия на многие лета, — осенил себя мелким крестом епископ, — уже женат на дочери хана Тугоркана». Да и тот же Олег Святославич… слышно, тоже вторым браком женат на половчанке, дочери хана Осолу-ка, в православном крещении Анне, рабе божьей, нарожавшей князю черниговскому то ли двух, то ли трех сыновей, не говоря уже о дочерях.

— Что, верно, то верно, — подтвердил слова священника Владимир. — Лет тринадцать тому назад… когда половцы Торческ сожгли и под стенами Киева стояли, князь Святополк решился на такое. А Олег Чер-ниговский… так тот, — прищурил оба глаза Владимир, вспоминая, — еще раньше… года на три. Недаром же в 1094 году, когда он со своей дру-жиной подошел к Чернигову из Тмутаракани, ему помогали половцы Осолука. Тысяч десять, не меньше тогда их было… — чуть ли не в поло-вину завысил он численность Осолуковых воинов, оправдывая свою неудачу в деле с Черниговом, уступленным им Олегу.

Разговор этот происходил в праздничную седмицу Рождества Бо-городицы, а уже 14 октября, в праздник Покрова Богородицы, Владимир вел речь с князем черниговским, Олегом Святославичем, к которому приехал погостить.