Святость и святые в русской духовной культуре. Том 1.

В чем состояло это делание дела «рукама своима», видно из описания монашеской жизни в пещере в первое время пребывания в ней Феодосия. ЖФ сообщает об этом, начав с изображения трудностей жизни («[…] и елико скорби и печали прияша…, Богу единому съведущю, а устомъ человечьскомъ не мощьно исповедати. Къ симъ же и ядь ихъ бе ръжанъ хлебъ токмо, ти вода…»):

Еще же и рукама своима делахуть дело: ово ли копытьца плетуще и клобукы, и ина ручьная дела строяще и тако, носяще въ градъ, продаяху и темь жито купяху, и се разделяхуть, да къждо въ нощи свою часть измоляшеть на состроение хлебомь. Таче по томь начатокъ пению заутрьнюуму творяаху и тако пакы делааху ручьное свое дело. Другоици же въ ограде копахуть зелинааго ради растения дондеже будяше годъ божественуума славословию, и тако вьси въкупе съшедъшеся въ церкьвь, пения часомъ творяахуть, таче святую служьбу соврьшивъше, и тако въкусивъше мало хлеба и пакы деле ся своемь къждо имяшеть. И тако по вся дьни трудящеся, пребывахуть въ любови Божии. (36а).

Этот труд монашеской братии был добровольным, непринудительным, хотя и вытекал из нужд жизни «печерских» насельников. Труд воспринимался как «простой» (см. далее), естественный, насущный, вытекающий из потребностей всей братии и каждого монаха [647]

. Нужды, цели и средства ее достижения были ясны, результаты труда сохраняли неотчужденность от самого труда и от совершающих его тружеников. Поэтому такой труд не порывал с живым здравым смыслом, не становился рутинным. Ежедневное повторение не обезличивало его, и, подобно ритуалу, от постоянного воспроизведения его он набирал еще большую силу. И еще одна важная особенность этого «ручного» труда — его неотделимость от труда–службы Богу, от «святой службы», придающей высокий смысл труду вообще. Он не в последнюю очередь предопределил и то, что монахи, «трудящеся», пребывали в любви к Богу.

Феодосий и в этом труде и в этой любви превосходил других, потому что и телом и духом первенствовал он среди братии:

Отець же нашь Феодосий съмереномь съмысломь и послушаниемь вься преспеваше, трудомь и подвизаниемь и деломь телесьныимь, бяше бо и теломь благь и крепокъ съ поспешьствомь всемъ служаше, и воду нося и дрова из леса на своею плещю, бъдя же по вся нощь въ славословлении Божии. И братии же на опочители суще, блаженый же въземъ разделеное жито и когождо часть измолъ и поставляше на своемь месте. Другоици же… [648], сядяше прядый вълну на съплетение копытьцемъ и псалтырь же Давыдову поя… и тако преже всехъ обреташеся въ церкви. (36б–36в).