Святые сердца

Но Зуана уже думает о том, что произойдет, если инфлюэнца прибавится к астме, и как быть, если девушка начнет задыхаться.

– Ей было бы лучше отдохнуть.

– Что? В церкви и без того пусто.

Зуана колеблется. Если они сейчас поссорятся, легче никому не станет.

– Дело в том, что заражение быстрее происходит в тех местах, где мы собираемся вместе.

– Да, я слышала, так говорят. Однако когда речь заходит о духовном здоровье общины, мнения о том, что приносит больше облегчения, могут разниться.

Зуана следит за взглядом сестрынаставницы, который с ее лица опускается на книги, лежащие на столе за ее спиной: гравюры верхней части грудной полости и дыхательной системы, с комментариями. И вновь ее поражает глубокая сосредоточенность Юмилианы. Не удивительно, что подопечные так ее боятся; кажется, немного найдется в мире такого, в душе или за ее пределами, чего она не заметила бы.

– Интересные у тебя молитвенники, сестра.

– Это записи. Их сделал один врач из Вероны, который лечил инфлюэнцу, подобную нашей.

– А он знал ее причину?

Теперь Зуана думает, что еще не было случая, когда сестранаставница пришла бы вот так к ней в аптеку. Да и сейчас могла бы не приходить. Известие о заболевшей послушнице легко можно было передать через прислугу.

– Да, коекакие представления у него были.

– И какие же?

– Он придерживался того мнения, что болезнь связана с семина морборум.

– Семина морборум? Дурное семя? И что же, оно происходит из земли?

– Нет. Нет. Оно вокруг нас. В воздухе.

– Где? – интересуется Юмилиана, озираясь по сторонам с такой простодушной готовностью, что Зуана не видит и тени подвоха.

– Они бесплотны, а потому невидимы для глаза.

– Тогда откуда же они берутся?

– Просто существуют в природе, – говорит она и вдруг понимает, насколько серьезно больна сама.

– Так, значит, их Бог создал? В какой же день творения?

– Думаю, точный день неизвестен, – «Может, повязка на лоб, смоченная в уксусной воде с мятой, поможет». – В трудах самого великого святого Августина содержится та же мысль, – «Надо будет приготовить новую порцию, как только Юмилиана уйдет». – Видимо, я плохо объяснила.

Однако не похоже, чтобы сестранаставница так уж спешила уходить.

– Ну, я всего лишь простая монахиня. Я не настолько… образованна в таких вещах, – произносит Юмилиана, а затем добавляет: – Но у меня есть свое мнение о том, почему подобное происходит. Конечно, оно не такое… новомодное, как твое.

И она улыбается, словно желая показать, что пришла сюда отнюдь не ссориться. Правда, каковы ее чувства на самом деле, сказать трудно, ведь, когда она улыбается, ее глаза прячутся в складках щек.

Зуана опирается о скамью.

– Ты уверена, что я тебя не отвлекаю? Я бы и не посмела, не будь благо общины под угрозой.

Зуана бросает взгляд на песочные часы, которые показывают, что ее рабочее время на исходе. Если сестранаставница пришла сюда единственно для того, чтобы поспорить о месте Господа в медицине, то об этом они могли бы поговорить и на собрании. Они уже не раз пускались в подобные дебаты, к тому же на собрании у нее была бы своя аудитория, на которую она могла бы опереться.

– Нет. Ты меня нисколько не отвлекаешь. Пожалуйста, мне очень хочется послушать.

Теперь Юмилиана подходит к ней ближе, словно хочет посвятить ее в какойто секрет. Ее взгляд поверх головы Зуаны устремляется к флаконам и горшкам за ее спиной. «Мой хор лекарств», – думает Зуана, но тут же одергивает себя. Еще ни разу у сестрынаставницы не случалось надобности прибегнуть к ним. Что бы у нее ни болело, она никому об этом не говорит. Если это сила, то разве не выглядят страдания других слабостью рядом с ней? Взгляд Юмилианы снова устремляется на нее. Ясно, здесь чтото происходит, и будет лучше, если она обратит на это внимание. Она пытается сосредоточиться.

– Сдается мне, что наш Господь создал эту заразу с особой целью и посылает ее тем людям и в те места, где Ему не поклоняются как следует.

Их лица теперь совсем рядом. «Если эти семена и впрямь обретают сейчас во мне силу, то следует быть осторожнее и не дышать прямо на нее», – думает Зуана. И отводит взгляд.

– Да. Что ж, это… это тоже может быть правдой.

– А! Значит, ты тоже это понимаешь?

– Что понимаю?

– Что Он думает о СантаКатерине. О том, что происходит здесь – как меняется наша община.

– Меняется? Я… не уверена…

– В ту ночь, когда умерла сестра Имберзага, разве ты ничего не почувствовала? Не ощутила Его благословенного присутствия в комнате?

Конечно, коечто она почувствовала.

– Я… я чувствовала Его великое сострадание, проявившееся в том, что Ему угодно было прекратить ее мучения.

– О да, разумеется. Но нечто большее. Разве ты не почувствовала, что, взяв к себе ее душу, Он дал нам знак своего отношения к СантаКатерине? Показал, что такой доброй душе у Него будет лучше, чем здесь? – Тут Юмилиана делает шаг назад. – Ты была очень тронута в ту ночь, сестра Зуана, я видела. Я бы даже сказала, больше, чем за все годы, что я знаю тебя.

– Я была… Я… Да… – бормочет Зуана, не зная, что сказать.