Связанные любовью

— Потрогай себя, — приказал я, когда почувствовал, что подхожу к завершению. Ария просунула одну руку под свое тело, и ее пальцы задели мои яйца, когда она начала потирать клитор. Ее стоны вышли из-под контроля, и мое собственное освобождение быстро приближалось. Мои яйца напряглись, когда я врезался в нее, а Ария выгнулась дугой, ее стенки сжались на моем члене, когда она закричала о своем освобождении. Я расслабился и кончил жестко, продолжая толкаться.

В конце концов, я успокоился, мой член стал мягким, а дыхание замедлилось, когда я провел руками по спине Арии. Она тихо вздохнула, смягчаясь под моей лаской. Я наклонился и поцеловал ее в щеку. Она наклонила голову, чтобы встретить мой поцелуй мягкими губами. Я вышел из нее, и она снова застонала.

Я усмехнулась тому, какой чувствительной и отзывчивой была Ария. В начале наших отношений я боялся, что мы не сработаемся в постели. Она была застенчивой и испуганной, и наши первые несколько раз были чертовски неудобными для нее, но теперь она знала, чего хочет и чего хочу я, и это было чертовски идеально.

Ария

Потом, когда мы лежали в постели, свернувшись калачиком, я спросила.

— Ты бы заметил, если бы я не сказала тебе, что я девственница?

Лука странно посмотрел на меня.

— Трудно было не заметить.

— Возможно, я могла бы спрятать это.

Лука, посмеиваясь, поцеловал меня в шею. — Нет. Поверь мне.

Он отстранился, серые глаза изучали мое лицо. — Почему ты задаешь такой вопрос?

Я колебалась. Джианна не хотела, чтобы кто-то знал, и если я расскажу об этом Луке, он может проговориться. Джианна будет в ярости, если Маттео узнает из-за меня, даже если я все еще сомневаюсь, что она сможет скрыть это от него, а Лука только подтвердил мои подозрения.

Лука рассмеялся, и я поняла, что он понял это сам. Он слишком хорошо меня знал и слишком хорошо разбирался в людях.

— Джианна?

Я отвернулась, пытаясь придумать, как сбить Луку со следа.

Его голова приблизилась, уголки рта приподнялись в усмешке.

— Только не говори мне, что она не трахалась, пока была в бегах.

Я прижалась к нему и нахмурилась.

— Джианна не так плоха, как ты думаешь, независимо от ее темперамента.

Тело Луки задрожало, когда он поддался настоящему смеху. Этот низкий, глубокий смех всегда вызывал покалывание в моей спине, и мало кто когда-либо слышал его.

Он спросил.

— Ты это серьезно? Она все еще девственница?

— Да, — сказала я, но когда мои глаза нашли будильник на тумбочке, показывавший, что прошло два часа с тех пор, как я видела ее в последний раз, я исправилась, — Она была. Я не знаю, как обстоят дела.

Лука снова рассмеялся. Я действительно не была уверена, что он нашел это забавным.

— Маттео ждет сюрприз. О черт. Я бы хотел увидеть его лицо, когда он узнает.

Я шлепнула его по груди.

— Относись к этому серьезно. Я боюсь, что он причинит ей боль.

— Конечно, он причинит. Он ждал, чтобы трахнуть ее в течение нескольких месяцев, и он сделает это сегодня. Если она не скажет ему, что он ее первый, он возьмет ее, как любую другую женщину.

Лука проделывал плохую работу, пытаясь облегчить мои тревоги. Я очень надеялась, что Джианна передумала и сказала Маттео, что она не сделала того, о чем он и все остальные думали.

— Какой смысл было бежать и губить ее репутацию, если она даже не развлекалась? Доверься своей сестре, она все испортит.

Я задавал себе тот же вопрос. Джианне так хотелось убежать, принять собственные решения, вырваться из оков брака по расчету, но в конце концов она почти ничего не добилась. Возможно, ей следовало с самого начала попытаться примириться со своим браком с Маттео. Я опасалась Маттео, но знала, что он бы сделал все, чтобы завоевать ее. Теперь я уже не был так уверен.

— Если бы я сделала то, что сделала Джианна, что бы сделал ты?

Лицо Луки потемнело, но он был осторожен, чтобы я не увидела всю силу его эмоций, поэтому я знала, что это плохо. Он стянул с моего правого плеча бретельку ночной рубашки.

— Ты этого не делала, — сказал он, целуя меня в плечо. — Я рад, что ты всегда была только моей. Каждый дюйм твоего тела всегда был только моим, и это никогда не изменится.

Я закатила глаза от его собственнических чувств. Это одновременно волновало и раздражало меня. Поскольку он был Капо, следовало ожидать собственничества. Он правил восточным побережьем, сотнями людей, практически владел ими и своей территорией; конечно, он хотел владеть и мной, хотел контролировать меня. Не всегда легко было заставить его видеть во мне равного, полагаться на меня и не ожидать беспрекословного повиновения. Это была борьба, которую я все еще не выиграл полностью, но мы были на хорошем пути.

Что раздражало меня больше, чем его собственничество, так это то, что он не ответил на мой вопрос. Его язык скользнул по моему плечу, затем по ключице. Это мешало мне сосредоточиться, но я была полна решимости не позволить ему снова отвлечь меня.

— Перестань беспокоиться о сестре. Она может постоять за себя. И Маттео знает, как заставить женщину кончить.