Связанные Прошлым (ЛП)

         На его лице промелькнула легкая задумчивость, но он быстро ее спрятал. Орацио был частью Фамильи уже пять лет. Джованни никогда не говорил о нем, если только Рокко не упоминал о нем.

         — Думаю, дома они менее шумные, чем здесь, — сказал я, скривив рот.

         Методы воспитания Рокко не сильно улучшились по сравнению с тем, что рассказывала мне Вэл. Мария часто откровенничала с ней о недостатке терпения у Рокко, во время их еженедельных встреч. Он никогда не бил своих детей или жену в моем присутствии, полностью осознавая мою позицию в этом вопросе. Я постарался как можно деликатнее перевести разговор на другую тему, не рискуя, чтобы он понял, что Мария раскрыла то, что происходит за закрытыми дверями. Я сомневался, что это как-то поменялось.

         Он считал себя строгим, а не абьюзивным. Я был строгим отцом, но, конечно, относился к наказаниям совсем иначе, чем Рокко.

         — Как продвигаются успехи с ребёнком номер три? — спросил он заговорщически.

         Анна проговорилась, что мы с Вэл хотим третьего ребенка, и теперь Джованни и Ливия не переставали спрашивать.

         Прозвенел звонок, и сразу же в доме воцарилась тишина.

         — По-моему, только что приехал Рокко.

         Джованни вздохнул.

         — Будем надеяться, что он принесет хорошие новости. Если я услышу еще хоть одно слово о победном марше Каморры на Западе, я с ума сойду.

         Подъем Каморры с колен на Западе был тревожным событием. После смерти Бенедетто несколько лет назад я думал, что оставшийся клан Фальконе, разбросанный по разным городам, разорвет друг друга и ослабит Каморру. И поначалу так оно и было, но потом Римо Фальконе захватил власть и пошел на убийства. Теперь он и его братья правили Западом. Они еще не напали на мою территорию, поэтому я по большей части игнорировал их. Они были непостоянными, жестокими безумцами, как их отец, и я надеялся, что они в конце концов поубивают друг друга и решат проблему сами.

         Когда вошел Рокко, я понял, что сегодня мы не услышим хороших новостей.

         Его лицо покраснело и покрылось потом, а верхняя пуговица рубашки была расстегнута, будто он с трудом дышал.

         Я оттолкнулся от кресла.

         — Рокко?

         — Ты должен сесть, снова, — пробормотал он.

         Прищурившись, я направился к нему.

         — Что такое?

         — Получил последние новости от наших контактов в Вегасе и Нью-Йорке, — он издал горький смешок. — Нас обманывают на обоих фронтах.

         — Ради Бога, что происходит? — сказал Джованни.

         — Орацио был назначен Младшим Боссом Бостона.

         Выражение лица Джованни стало каменным, но на краткий миг в его глазах вспыхнула боль.

         Я не двигался, пытаясь сдержать свои эмоции, даже когда волна ярости накатила на меня.

         — Ты сказал на обоих фронтах?

         Рокко снова рассмеялся и, пошатываясь, подошел к столу, куда положил несколько фотографий. Его пальцы побелели от крепкой хватки за край стола. Я подошел ближе, чтобы взглянуть на снимки. Потребовалось некоторое время, чтобы понять, что я вижу. Боевая клетка, в центре которой стоял парень со светлыми волосами.

         Фабиано Скудери с поднятыми руками празднует победу над истекающим кровью противником.

         Я взглянул на Рокко, который был близок к взрыву гнева.

         — Где эти снимки были сняты?

         Подозрение медленно просачивалось наружу. Только одна территория славилась своими смертельными боями.

         — В Лас-Вегасе.

         Рокко ткнул пальцем в другую фотографию. Я поднял ее и внимательно осмотрел. У Фабиано была набита татуировка в виде глаза и ножа на предплечье. Татуировка Каморры.

         — Он переметнулся к ебаной Каморре! И этот ублюдок Фальконе взял его к себе. Сначала Лука с Орацио, а теперь Фальконе с Фабиано! Это должно прекратиться.

         Джованни ничего не сказал. Если бы мое собственное тело не впало в некое подобие подпитываемого яростью состояния шока, я бы спросил, все ли с ним в порядке. Он был очень бледен.

         — Что он делает в Каморре? — спросил я, довольный тем, что мой голос звучит холодно и ровно.

         Никаких признаков моего внутреннего смятения.

         — Какое это имеет значение? — взревел Рокко. — Моя собственная плоть и кровь превратилась в грязного предателя. Я хочу его смерти!

         Чистая ненависть сверкнула в темных глазах Рокко. Но это была не единственная эмоция, которую я обнаружил. В их глубине я увидел животный страх. Чего так боится Рокко? Его репутации? Что я отстраню его от должности Консильери из-за такого развития событий? Или есть что-то еще?

         — Мы должны атаковать Каморру, Данте. Немедленно. Мы не можем показывать свою слабость. Лука и Римо делают из нас дураков. Мы должны отреагировать. Должны убить Фабиано и Орацио.

         Я согласен. И Фабиано, и Орацио должны были умереть, но не раньше, чем я поговорю с ними. Мне нужно знать, что произошло, и нужно знать все, что они знали о Фамилье и Каморре.

         — Рокко, прежде чем действовать, нам нужно собрать побольше информации. Мы не можем рисковать, не имея надежного плана. И сейчас ни ты, ни Джованни не в настроении обсуждать планы.

         Рокко покачал головой.

         — Мы не можем ждать!

         — Осторожнее с таким тоном, — прорычал я. — Мы подождем, и ты соберёшь больше информации, прежде чем мы обсудим тактику. Понятно?

         Рокко придвинулся еще ближе.

         — Ты мне должен. Помни, Якопо.