Связанные звездами

Пиксель за пикселем появлялись предсказания и советы для всех знаков зодиака по очереди. Дойдя до одиннадцатого знака, машина выдала следующее: «Водолей. “Противоречия, – как говорил Паскаль, – не говорят о ложности, точно так же, как их отсутствие не говорит о правдивости”. В общем, Водолеи, в этом месяце лучшее, что вы можете сделать, – ничего не делать из-за сильных, противоречащих друг другу влияний Марса и Нептуна. И если Марс требует решительности и активности, то Нептун склоняет к осторожности и вдумчивости. Будет разумным достичь определенности прежде, чем принимать важные решения».

Через пару секунд сообщение пришло полностью, и листок с ним выпал из факса прямо в корзину для бумаг, где и остался лежать до понедельника, ожидая прихода Жюстин.

Перекресток

В тускло освещенном салоне самолета высоко над экватором Зейди О’Хара положила прохладную ладонь на влажный лоб маленькой девочки.

– Мамочка? – позвала та, но девушка не стала поправлять ее.

Вместо этого Зейди – Водолей, стюардесса компании Qantas^[28], когда-то не прошедшая отбор в школу искусств, коллекционер и профессионал в ношении туфель на головокружительно высоком каблуке, обладательница иссиня-черной шевелюры и сестра рыжеватой блондинки Лариссы О’Хара, выпускницы фармацевтического, – быстро, но практически бесшумно взялась за дело.

Правой рукой она решительно распаковала гигиенический пакет и поднесла его к подбородку девочки, чья мама только что объявила, что ее дочь вовсе не тошнит. Левая рука Зейди тем временем собрала растрепанные после сна волосы малышки в хвост. Она успела вовремя. Поток рвоты, извергшийся в пакет, был пенистым и коричневым, похожим на колу с комочками и к тому же весьма обильным. Зейди чувствовала, как теплеет дно пакета в ладони.

Мать девочки, вырванная из оптимистического забвения, навеянного парой мини-бутылочек каберне мерло, внезапно засуетилась, расстегивая карманы сумок в поисках влажных салфеток, изо всех сил демонстрируя сострадание и раскаяние. Зейди выпрямилась и стряхнула крошечный кусочек рвоты с форменной юбки. Затем запечатала край белого пакета, плотно, как конверт.

– Вы – волшебница, – хватило такта признать матери девочки. – Как вы узнали?

Зейди, собранная и профессиональная, уверенно подмигнула женщине.

– Скажем так, это не первое мое родео, – ответила она и двинулась по проходу, постукивая каблуками темно-синих лодочек так спокойно, словно шла по залу аэропорта, пусть и с полным гигиеническим пакетом в наманикюренных пальчиках.

Она почти добралась до шторы, отделявшей хвостовую часть от салона, когда поняла, что у нее проблемы. Рванув раздвижную дверь туалета, девушка поспешно вошла и закрылась на защелку, заставив ослепительно вспыхнуть лампы освещения. Рвота подступила к горлу и хлынула в унитаз: красновато-оранжевая, как дитя порочной связи несвежей моркови и карри, съеденного в аэропорту.

Морковью в этом случае, скривившись, поняла Зейди, был долговязый новозеландец по имени Стюарт. Что за Стюарт? Кто такой Стюарт? Зейди не знала. В начале апреля – как бы не на сам День дурака – она внезапно оказалась с ним рядом за стойкой одного из сингапурских баров. Она пришла туда со своей коллегой Лени-Джейн, которая вскоре, что для нее весьма характерно, отправилась с одиноким бизнесменом-немцем в его просторный люкс. Зейди, брошенная в одиночестве в самом начале вечера, понимала, что она уже слегка подшофе, зверски скучает и, ко всему прочему, отлично выглядит в симпатичных туфельках от «Флювог» и бледно-голубом платье с завязками на шее. Вот почему этому Стюарту весьма легко – бокал за бокалом, шутка за шуткой – удалось постепенно продвинуть обтянутое джинсой колено между ее ног.

Это тоже было не первое ее родео, и Зейди в больших карих глазах, редеющих выгоревших волосах и заметных морщинах увидела тот тип парня, симпатичного от рождения, который недавно понял, что он вовсе не Питер Пен и теперь весьма этим обеспокоен.

На рассвете следующего дня Зейди проснулась в своем номере, с колтуном на голове вместо привычной гладкой прически и пересохшим, занимающим по ощущениям весь рот, языком. Через пару секунд во рту появилась слюна, а в голове – воспоминания о том, где она, почему между ног у нее влажно, сколько разнообразных и необычных поз они перепробовали, а также осознание, что кроме нее в кровати, да и в номере никого нет. Может быть, он в ванной? Она заставила себя встать и приоткрыла дверь. Нет. Стюарт исчез.