Помимо всего прочего, американская администрация провела переговоры с президентом АФТ — КПП (Американская федерация труда — Конгресс производственных профсоюзов) Лэйном Керклендом по поводу всемирного профсоюзного бойкота советских воздушных и морских судов, что позволило бы отрезать СССР от мировой торговли без официального объявления эмбарго. При этом Керкленд высказал абсолютную уверенность в том, что возмущение мирового общественного мнения попытками Советского Союза уничтожить профсоюз «Солидарность» с помощью вооруженной силы будет настолько сильным, что это будет фактически означать мировую изоляцию СССР. Кроме того, Збигнев Бжезинский организовал утечку информации репортерам «Уолл-стрит джорнэл» и поведал им о существовании планов организации всемирной акции профсоюзов в поддержку требований польских рабочих, что тотчас же стало известно советскому руководству.
Примерно такой же позиции придерживалась и новая, незадолго до этого избранная администрация Рональда Рейгана. Еще до инаугурации от ее имени было издано заявление о полной поддержке тех решительных мер, которые предпринимает по данному вопросу уходящая администрация. Учитывая заверения Кани, цена вторжения Советского Союза в Польшу могла показаться советскому руководству совершенно неприемлемой, тем более что оно уже основательно увязло в Афганистане и могло столкнуться в будущем с еще более жесткой антисоветской позицией нового президента США Рональда Рейгана.
Ощутив широкое сопротивление попыткам навязать военное решение проблемы по образцу чехословацкой модели 1968 г., советское руководство решило найти другие способы ликвидации движения «Солидарность».
В самый разгар непрекращающихся слухов о возможном вторжении советских войск в Польшу ради спасения «социалистического строя» Папа Иоанн Павел II решился на собственные энергичные действия. Папские дипломаты традиционно использовали весьма изощренный язык «непрямого воздействия», с тем чтобы оставить возможность как для Святого Престола, так и для того или иного правительства выйти из тяжелого политического кризиса, не потеряв при этом своего лица. Вот и сейчас, используя этот самый язык многоопытной дипломатии и вместе с тем не оставляя никаких сомнений в своих намерениях, Папа отправил 16 декабря совершенно беспрецедентное послание советскому руководителю Леониду Брежневу. Написанное на безукоризненном французском языке с соблюдением всех традиционных дипломатических формулировок и вместе с тем отражающее утонченный стиль самого Иоанна Павла, послание извещало о следующем: