Свидетель защиты

— Вот и отлично, — Костырин не выпускал инициативы из своих рук, — чтобы не откладывать дела в долгий ящик, приходите сегодня ко мне, часов этак в восемь, посидим, чайку попьем. С коньячком. Есть у меня бутылочка армянского. И Веру Сергеевну приглашу, она вам свою беду выложит, а вы ей что-то присоветуете, прольете бальзам на ее рану.

Андрей Аверьянович никогда не задумывался над тем, каков учитель этот Костырин. Знал, что историк, только и всего. А сейчас вдруг представил его в классе рассказывающим о братьях Гракхах или о походах Македонского. Витиевато, наверное, но увлеченно, и ребята его слушают с интересом. А в старших классах над ним, скорей всего, посмеиваются, и есть у Костырина какое-нибудь смешное прозвище. Андрею Аверьяновичу захотелось спросить насчет прозвища, но он сдержался. И еще он с сожалением вспомнил, что сегодня вечером собирался завалиться на диван и всласть почитать — заложенное на двести двенадцатой странице третий день ждало его «Дело» Чарльза Сноу, которого Андрей Аверьянович предпочитал всем этим рассерженным и не очень рассерженным молодым литераторам.

А Костырин между тем продолжал наступать.

— Так я жду вас, Андрей Аверьянович. Найти меня просто, — и тотчас записал адрес на бумажке, — от вашего дома три остановки на троллейбусе.

Андрей Аверьянович вздохнул и согласился.

— Спасибо, — Костырин встал.

— За что же? Вам спасибо за приглашение.

— Что вы, что вы, это вам спасибо, что согласились навестить мою скромную обитель.

Костырин ушел. Андрей Аверьянович посидел еще немного, проверил, хорошо ли заперт стол, и отправился домой.

2

Дождь все-таки собрался в тот вечер, и Андрей Аверьянович вышел из дома пораньше, чтобы иметь время пройти три троллейбусные остановки пешком. Надвинув на лоб свою непромокаемую шляпу, подняв воротник плаща и поглубже засунув руки в карманы, он с удовольствием шагал по улице. На перекрестках в мокром асфальте отражались разноцветные огни светофоров, редкие машины проносились мимо с легким шипением. Дождь сеялся мелкий, едва заметный.

Андрей Аверьянович перед уходом, стоя, все-таки прочел главу XXIII, носившую название «Соглашение, достигнутое за обеденным столом», и сейчас думал о книге и ее персонажах.

Ему очень симпатичен был Люис Элист, от лица которого велось повествование, нравилась атмосфера напряженных поисков истины и борьбы за справедливость, в которой жили герои романа.

Пролеты между остановками были недлинные, и вскоре Андрей Аверьянович стоял в парадном одноэтажного дома, построенного лет шестьдесят назад и сохранившего на фасаде аляповатые украшения тех времен.

Костырин занимал в этом доме две комнаты с высокими лепными потолками. И мебель здесь была под стать дому — громоздкая, красного дерева, украшенная резьбой.

Хозяин представил гостя своей жене, крупной женщине с полным добрым лицом. Андрей Аверьянович сразу решил, что это ее комнаты, ее мебель, она выросла здесь, а Костырин человек пришлый.

На столе появились пузатенький электросамовар, бутылка коньяку, сухая колбаса, нарезанная тончайшими ломтиками, лимон, посыпанный сахаром. Костырин подмигнул Андрею Аверьяновичу и потер руки.

— Прошу за стол, — пригласил он и указал на стул слева от хозяйки, а сам сел справа.

Они выпили по рюмочке, заели лимоном, пожевали колбаски. В это время в передней раздался звонок, и Костырин пошел открывать сказав:

— Это Вера Сергеевна.

Андрей Аверьянович представлял себе учительницу математики Седых высокой строгой дамой с волосами, гладко зачесанными, собранными в пучок на затылке. А в комнату вошла небольшого роста женщина, коротко стриженная, с аккуратно и красиво уложенными каштановыми волосами, едва заметно седеющими на висках. Полные губы ее, видимо, не знали краски. Ей можно бы дать не более тридцати, если б не глаза, усталые и печальные, в сеточках морщинок.

Веру Сергеевну усадили за стол, и она выпила стакан чаю. Андрей Аверьянович видел, что ей не терпелось поговорить о деле, но она сдерживалась, полагая неудобным начинать такой разговор за столом.

Николай Иванович тоже, видимо, понял ее состояние.

— Пойдемте в мой кабинет, — предложил он, — поговорим, а чай (он опять подмигнул Андрею Аверьяновичу и кивнул в сторону бутылки) от нас не уйдет.

Они перешли в другую комнату, разделенную ширмой с павлинами на две части — одну, меньшую, занимали две кровати, в другой стояли стеллажи с книгами и письменный стол. Костырин включил настольную лампу под зеленым абажуром, усадил гостей, а сам, сославшись на необходимость помочь жене, ушел.

— Я вам очень благодарна, — начала Вера Сергеевна, — за то, что вы согласились выслушать меня.

Андрей Аверьянович молча наклонил голову, приглашая Веру Сергеевну продолжать.

— Николай Иванович вам уже рассказывал, какое у нас в семье случилось несчастье…

— В общих чертах.