Свидетель защиты

Характеристика не удивила Андрея Аверьяновича и ничего не прибавила к тому, что он уже знал. Удивил его другой документ, оказавшийся в деле. Он тоже исходил из школы, где учился Олег Седых. Это было письмо, под которым стояло тридцать подписей учеников 10-го «А» класса.

«Мы знаем Олега девять лет, — писали ученики, — где мы только с ним ни были: на субботниках в районе, на уборке винограда, в походах через перевалы. Тут уж человек весь виден. В Олеге и соринки жадности нет. Он последним поделится с товарищем, всегда поможет. И не потому поможет, что так положено по писаным канонам, оттого, что душа у него добрая, он иначе не может…»

«…Чтобы ограбить человека, — рассуждали ребята, — грабитель должен быть жадным к деньгам или к тем возможностям, которые даются деньгами. Олег никогда о деньгах не думал. Вечеринок он не любил, в кафе не ходил, не пижонил. Он даже коллекций никаких не собирал. Как же может быть, чтобы его вдруг потянуло к деньгам? Да еще так, чтобы пойти на самую большую подлость?»

Андрей Аверьянович дважды прочел письмо и задумался. Олег Седых, каким он виделся ему сейчас, ничего общего не имел с тем Олегом, который рисовался материалами следствия.

С самых первых школьных шагов мальчишку полюбили товарищи — за честность, за доброту, за то не вымученное, а естественное чувство товарищества, которое жило в нем и которое дано не каждому. В письме приводятся факты, будничные, в общем-то рядовые: заступился за девочку из младшего класса, не дал ее в обиду; разделил завтрак с товарищем; в походе нес рюкзак уставшего товарища… Ничего из ряда вон выходящего, если брать каждый случай в отдельности, но собранные вместе (а собрали и сгруппировали их школьники умело и убедительно) они рисуют образ живой, достоверный и ясный.

«Если бы Олегу, — делают вывод авторы письма, — нужны были деньги даже для того, чтобы спасти брата, он бы все равно не смог ограбить старуху».

Школьные товарищи Олега не верили в его виновность и высказали это вполне определенно.

Может ли иметь какой-то вес это письмо на весах правосудия, где оперируют документами, уликами, свидетельскими показаниями? Нет, конечно. По-мальчишески запальчивое, категоричное в своих выводах, оно способно вызвать разве что улыбку у серьезных людей, которые призваны вершить суд, опираясь на факты.

Но вот что интересно: неискушенные в юридических тонкостях школьники нащупали очень важный для существа дела вопрос: мотивы преступления. Они утверждают: не было у Олега побудительной причины для совершения преступления. Не видела этих мотивов и Вера Сергеевна, мать Олега. Андрей Аверьянович вспомнил ее слова: «За этим не просто испорченность натуры, но жестокость, чего я никогда не замечала в сыне». Мнения матери и его товарищей, людей, которые хорошо его знали, сходятся.

На недоуменные вопросы Веры Сергеевны следователь ответил: «Что же тут непонятного? Перед молодым человеком в наше время столько соблазнов». Вообще, заключение верное — соблазнов перед молодым человеком много. Можно добавить — и не только в наше время. Но что именно, какой соблазн побудил Олега пойти на преступление?

Андрей Аверьянович вернулся к протоколам допросов. Следователь, разумеется, не мог не спросить у обвиняемого — зачем он это сделал. И он спросил. Вот что записано в протоколе: