Свидетели войны. Жизнь детей при нацистах

Их охраняли слишком бдительно, поэтому шансов сбежать было немного. По дороге к месту казни, которое Лев так ясно видел со своего сеновала, их подгоняли тычками и побоями. Впереди слышался грохот четырех или пяти крупнокалиберных пулеметов. Вокруг раздавались рыдания, мольбы и молитвы гонимых на смерть. Когда Лев приблизился к месту казни, сгущались сумерки. У него на глазах еврей по прозвищу Безумный Ешиль, один из тех, кого заставили пересыпать землей сброшенные в яму тела, повернулся и бросился с лопатой на полицейского, но был немедленно застрелен и упал в братскую могилу, не успев дотянуться до своего убийцы. Лев и его брат оказались в последней группе. Стоя рядом друг с другом и глядя через край ямы в ожидании того момента, когда пулеметы позади них откроют огонь, они видели, как вздымающаяся масса мертвых и умирающих истекает струями крови. Брат Льва Бера погиб мгновенно. Лев упал вместе с ним, опрокинутый тяжестью стоявших позади него людей. Сверху на него упало еще пять или шесть человек, и он потерял сознание.

Когда Лев пришел в себя, его окружали теплые тела и теплая кровь. Почувствовав приток холодного воздуха, он начал пробираться в этом направлении наверх сквозь темную слежавшуюся массу мертвых тел и выбрался из ямы. Падал легкий снежок, полиция уже уехала. Только один человек стоял неподалеку и молился, но при виде Льва убежал. Оглушенный и плачущий Лев вдруг почувствовал озноб и начал умываться снегом. Затем его стошнило кровью, которой он наглотался в яме. Потом он понял, что потерял в яме галоши, и сделал обмотки для ног из найденного на земле пиджака, после чего, спотыкаясь, пустился наконец по дороге, ведущей из города. Он укрылся в сарае у лесника, которого знал его отец. На следующий день его нашли, вымыли, дали чистую одежду и посадили отогреваться на русскую печь. Лев безостановочно судорожно рыдал, пока ему не дали успокоительный отвар. Лесничий даже растер барсучьим жиром замерзшие пальцы Льва. Но мальчик так и не смог поесть – его сразу выворачивало наизнанку. Следующие два дня Лев пережидал у лесничего, пока тот выяснял, что происходит в Миргороде. Узнав, что те, кому удалось выжить, вернулись в гетто, и их оставили в покое, а его старший брат Янкель, которого в день расправы не было в гетто, тоже там, Лев пошел обратно в Миргород и присоединился к выжившим. Среди них он нашел еще двух своих сестер, Эльку и Лею.

Лев оставался в гетто до августа 1942 г. На этот раз евреи заблаговременно получили предупреждение о погроме, и небольшая группа вооруженных евреев в гетто ночью пробила дыру в каменной стене замка, где их держали взаперти. По стечению обстоятельств Лев спал как раз на той лестничной площадке, где проделали дыру, и сбежал, не успев отыскать двух своих сестер. Пока группа с оружием пыталась отогнать тех, у кого, как и у Льва, оружия не было, эта вторая группа из примерно 20 безоружных евреев направилась к татарскому кладбищу и дальше в лес. Там Лев присоединился к партизанам.

По сообщениям немецких военных, в ноябре 1941 г. в сельской местности Белоруссии было полно евреев. Немцы регулярно прочесывали местность вдоль бывшей советско-польской границы и железной дороги Минск – Брест. При этом евреи в других гетто, таких как Барановичи, отказывались верить рассказам о массовых убийствах, которые приносили выжившие из Городища, Лаховиц и Ансовичей, и даже когда немцы явились, чтобы произвести отбор, продолжали надеяться, что их пощадят. В Слониме, по наблюдению местного русского учителя, многие евреи-ремесленники и знающие немецкий язык полагали, будто обладают незаменимыми навыками. В Барановичах 140 из 157 арестованных во время облавы в августе 1941 г. евреев имели документы, с которыми, по их мнению, полиция безопасности должна была считаться. Но полиция не собиралась этого делать. Лев Абрамовский был не единственным, кто вернулся в гетто после бойни. Даже в новом 1943 г. многие обитатели гетто в Ивье поверили немецким обещаниям и добровольно вернулись из лесов [22].