Свидетели Времени

Он медленно двинулся к амбару, а пес бежал по пятам и всячески показывал готовность к игре. Но внимание Ратлиджа было направлено на амбар.

Войдя внутрь, в сопровождении собаки, он направился сразу к стойлам и в тусклом свете увидел только одну лошадиную голову — животное с любопытством на него смотрело, прядая ушами. Створки другого стойла были распахнуты. Там было пусто.

Рэндел не вернулся домой, и его кобыла, за которой он отправился, тоже.

Выяснив, что хотел, Ратлидж собрался уходить. Но пес, видимо совсем освоившись с незнакомцем, притащил в зубах какую-то тряпку, кажется старый коврик, и приглашал его поиграть, наклонив голову набок. Ратлидж взял из мокрой пасти тряпку, свернул ее в комок и бросил, стараясь попасть в охапку сена, лежавшую рядом с бороной. Но промахнулся, при этом сбив какой-то предмет, лежавший на бороне. Пес бросился к новой игрушке, но не смог достать и повернул голову к Ратлиджу, как будто говоря: видишь, мне не достать, это нечестно.

Ратлидж подошел к бороне и нагнулся, чтобы достать тряпку. Но она зацепилась за что-то, и он вытащил оба предмета. Вторым оказался молоток. Отцепив тряпку, он скатал ее и бросил об дверь. Пес радостно кинулся туда. Ратлидж хотел положить молоток на место. И вдруг в его памяти что-то щелкнуло, и он вспомнил.

Он был тогда молодым полицейским и пришел в дом, где раздетый до пояса пожилой мужчина плакал и умолял, повторяя снова и снова, что не хотел причинить никому вреда. Но на кухне лежала его жена, гораздо моложе его, а на полу валялась корзинка, яйца из нее рассыпались по полу, некоторые разбились, их содержимое вытекло и смешалось с кровью. Судя по грязи на ее башмаках, она только что пришла из курятника, где собирала яйца.

Ее череп был пробит плотницким молотком, хватило одного удара, нанесенного сильной рукой мужа. Орудие убийства валялось рядом, брошенное, его конец был в крови, мужчина говорил, что чинил им ступеньки в подвал.

Ратлидж сейчас уже не помнил, из-за чего у мужа с женой вышла ссора. Он был тогда очень молод, еще верил в идеалы и не привык к убийствам. Мужчина стоял на коленях около тела жены и умолял ее встать и поскорее убрать все с пола. Ратлиджа охватил тогда приступ ярости. Он помнил, что ему самому захотелось поднять молоток и ударить этого мужчину.

Кровавая рана на лбу женщины — кровавая впадина — была очень похожа на ту, что была у Уолша.

Почему у него вдруг эти два убийства связались друг с другом? Наверное, потому, что он безмерно устал, и воображение сыграло с ним очередную шутку.

Пес снова подошел, держа в зубах тряпку и предлагая продолжить игру. Но Ратлидж не обращал на него внимания, уйдя в воспоминания и не осознавая, что ощупывает конец молотка, глядя перед собой невидящим взглядом. Он пытался понять, почему вдруг память подбросила ему картину из далекого прошлого? Он машинально взял тряпку и снова швырнул, запачкав пальцы липкой собачьей слюной. Хотел вытереть их о сено, не слушая Хэмиша, который все это время что-то говорил, но отвлекли воспоминания, спутанные и неясные. Как в госпитале во время полубессознательного состояния, вызванного действием наркотических лекарств.

Стряхнув воспоминания, он вернулся в реальность.

Итак, доктор не видел лошади, когда прибыл на место. И не мог ее осмотреть на предмет, есть ли кровь на ее копыте вместе с прилипшими волосами и кожей. А к тому времени, когда лошадь найдется, все следы исчезнут. Жалко. Это было бы еще одним подтверждением в цепочке доказательств Блевинса. Придется ждать, когда лошадь явится домой. А ему пора двигаться к Присцилле Коннот.

Его мозг все пытался составить мозаику, но усталость не позволяла.

Сколько таких молотков в Остерли или в радиусе двадцати миль от него?

Впрочем, какое значение это имеет? Тела убитых часто дают понять, каким образом наступила смерть. Но не всегда — почему. А в этом деле главным был вопрос — почему?

Он услышал слова, что твердил ему Хэмиш: «Иголка в стоге сена…»

Ратлидж обернулся к стойлам, где еще вечером находились три серые норфолкские лошади, и вспомнил, что видел тогда набор молотков на бороне, но его они не заинтересовали. Лошадь тонко заржала, видимо обеспокоенная запахом собаки и бензина, принесенного человеком. Желтый пес крутился у его ног, как будто радуясь, что может стать тайным участником кражи последнего коня.

Ратлидж ласково погладил лошадь по морде:

— Где твои соседи? А? Что-то надолго задержался твой хозяин…

Хэмиш быстро и неразборчиво что-то крикнул.

Ратлидж уловил какое-то движение за своим плечом, мелькнула темная тень, он успел пригнуться, ожидая неизбежного нападения.

Это была вторая лошадь, очевидно, она спала, опустив голову, и поэтому он не заметил ее. Разбуженная его голосом, она потянулась узнать, что происходит, шумно втягивая ноздрями воздух.

Это была Хани, та самая кобыла.

Она вернулась.