Свидетельница Гора

Естественно количество «основных поцелуев», имеет тенденцию меняться в зависимости от характера каждого отдельно взятого рассмотрения, и сильно зависит от того, насколько широко или узко понятие «основных» и критериев того, что принимается за основной поцелуй, а что за его разновидности. Если бы мне в целях разъяснения было позволено несколько гиперболизировать данный вопрос, то я бы могла сказать, что кто-то вообще оставит только два основных поцелуя и по пятьсот вариантов на каждый, кто-то выделит пять основных поцелуев с двумястами пятьюдесятью разновидностями каждого, а кому-то по нраву десять и по сто вариаций. А некто мог бы предпочесть просто считать всю тысячу основными поцелуями. Или вообще насчитать десять тысяч и объявить все основными и так далее. Между тем, все авторитеты в данной области, конечно, соглашаются с тем, что количество возможных вариантов поцелуев, если рассматривать их с точки зрения места поцелуя, прижатия губ, влажности, продолжительности, слаженности и много другого, бесконечно! Понятие же «семь основных поцелуев», очевидно, является общепринятым и довольно удачно привносит некоторый порядок в то, что в противном случае могло бы быть ничем иным, как хаосом. Но это пустяк по сравнению с ценностью самой схемы классификации, хотя, конечно, и она не единственно возможная. И напоследок, я могла бы добавить, что, по моему мнению, ценность этой договоренности, достигнутой в среде авторитетных в данной области специалистов и касающейся важности данного числа типов поцелуев, возможно, куда выше, чем просто решение академических вопросом, вроде: считать ли поцелуй «А», вариантом поцелуя «Б», или это «Б» является разновидностью «A», и так далее. Кстати, и это вполне ожидаемо, в этом мире разработано множество руководств, посвященных обучению рабынь. В большинстве из них, насколько я понимаю, число семь действительно дается как количество «основных поцелуев». Осталось только добавить, если кому-то это интересно, что именно это количество было буквально вбито в меня в рабских загонах. У меня было семь основных уроков по теме основных поцелуем и их вариаций, а позднее еще и частые повторные занятия. И уж поверьте, после прохождения через такую систему обучения, трудно забыть преподанный материал. Разумеется, и нас об этом предупреждали, многое зависит от каждого отдельно взятого рабовладельца. Это именно его желание, является для нас всем. Иногда, во время практических занятий, нам завязывали глаза. Полагаю, что тому было несколько причин, например, чтобы дать нам возможность научиться концентрироваться на осязательных ощущениях, чтобы в дальнейшем мы могли бы хорошо целоваться в темноте, а также во избежание возникновения личной привязанности, когда приходилось практиковаться на рабах мужчинах. Когда целуешь мужчину как рабыня, трудно не почувствовать себя его рабыней. Не думаю, что рабы мужчины возражали против того, чтобы их использовали для нашего обучения. Некоторые, возможно, новообращенные рабы, вначале кричавшие от гнева, заканчивали тем, что стонали от удовольствия. Кстати, им тоже закрывали глаза, кроме тех случаев, когда мы должны были отрабатывать поцелуи в их закрытые веки. Позже, по мере совершенствования наших навыков, охранники стали разрешать нам практиковаться на них, само собой уже без повязок. И поверьте мне, они были требовательными учителями! Приходилось очень сильно стараться, чтобы добиться их одобрения! Но мы предпочитали их строгость беспомощности рабов, поскольку мы знали, что они были теми, кому мы фактически принадлежали, свободными мужчинами. Порой, когда наши старания оценивали как неудовлетворительные, случалось ощутить на себе удар стрекала. А уж как мне хотелось попрактиковаться с тем из охранников, чью плеть я поцеловала первой, я даже описать не смогу. Вот только он никогда даже не думал позволить мне это. Мне до жути хотелось прикоснуться к нему кубами, ведь я так ни разу и не поцеловала его, но он так ни разу не разрешил мне этого. Как он презирал меня! И возможно это было справедливо, поскольку я была ничем, всего лишь рабыней! После поцелуев с охранниками, мы все были крайне возбуждены, так что, как бы это не показалось кому-то бесстыдно, позже, горя от потребностей, мы умоляли их о внимании, прижимаясь к решеткам наших конур. Иногда они снисходили до нас, иногда — нет.

— Значит, она совершенная невежда, — покачал головой товарищ.

— Да, Господин, — согласилась я.

Уверена, Леди Констанция не оценила моего согласия с его мнением в этом вопросе, но он был свободным мужчиной, а я рабыней, и, в конце концов, для меня было совершенно ясно, что его утверждение было совершенно верным.

— Жаль, — вздохнул мой собеседник.

— Да, Господин, — поддержала его я.

— Вы часто приходите на эту террасу? — поинтересовался он.

— Мы здесь впервые, — ответила я.

— А в будущем планируете? — спросил молодой человек.

— Я не уверена, получим ли мы разрешение на выход снова, — честно ответила я.

— А если получите? — не отставал незнакомец.

— Тогда, скорее всего, Господин, — сказала я.