Свидетельница Гора

Спустя какое-то время, Леди Констанция поднялась на нетвердые ноги и, взяв поводок, вытащила его из кольца. Ее глаза были красными от слез.

— Мне очень жаль, — сказала я ей.

— Это был прекрасный день, — вздохнула она. — Мы делали все, что хотели, мы побывали везде, где хотели.

— Мне жаль, что так получилось, — повторила я.

— А мне жаль, что мы оставили тебя здесь с кляпом во рту, — призналась Леди Констанция, — но мы думали, так будет лучше для всех. Просто нам не хотелось, чтобы Ты рассказала кому-нибудь о том, с кем я была, и куда мы могли бы пойти. Мне так не хотелось, чтобы меня разлучили с ним раньше времени. Наверное, Ты ведь можешь меня понять. Мы просто боялись, что Ты могла бы испортить наш праздник, и не хотели рисковать.

Я понимающе кивнула, но при этом, вспомнив раздражение, появившееся на лице налетчика, когда тот понял, что не сможет расспросить меня из-за замкового кляпа. Пожалуй, нескоро я смогу забыть его взгляд и занесенный надо мной меч. Мне просто повезло, и он не убил, а лишь отшвырнул меня в сторону, сбросив тем самым вспыхнувшее в нем недовольство. Я больно ударилась, но главное, осталась в живых. Как не была убита ни одна из остальных рабынь. Похоже, в этот раз нас спасли именно наши ошейники. И в этом, кстати, не было ничего необычного. Во время разграбления захваченного города, рабы и рабыни, как и другие домашние животные, зачастую находятся в куда большей безопасности, по сравнению со свободными людьми, которых запросто могут убить. В действительности, я слышала, что в таких ситуациях свободные женщины иногда берут ошейники своих собственных невольниц и надевают на свои шеи, надеясь тем самым увеличить свои шансы на выживание. После этого они завязывают тряпку вокруг бедер, чтобы скрыть отсутствие клейма и выходят на улицы, торопясь, притворившись рабыней, сдаться одному из завоевателей. Бывает, что их собственные рабыни следуют за ними, чтобы указать на них завоевателям, а то и сами ловят их и, сорвав ткань с бедер, связывают и приводят к победителям на веревках.

— Стоять сможешь? — спросила Леди Констанция, вытирая слезы.

— Кажется, да, — ответила я, поднимаясь и опираясь плечом на стену.

Немного подождав, пока земля не перестала качаться под моими ногами, мы, стараясь держаться вдоль стены, направились к далекой отсюда лестнице.

Перед тем как начать спуск по ступеням, я окликнула Леди Констанцию и, попросив ее ненадолго задержаться, оглянулась и окинула взглядом пространство террасы. Каким мрачным вдруг показалось мне это место. Во многих местах на стенах, на мосту, на балюстраде, были установлены лампы и факелы. Низкое небо к ночи затянуло темными облаками, сквозь которые с трудом пробивался свет одной из лун. Здание по правую руку от меня, ограничивавшее террасу, все еще не было потушено, и в его окнах мерцали языки пламени, затененные дымом, клубами валившим из окон и поднимавшимся в небо. Мастеровые все еще занимались восстановлением проволочного заграждения.

— Налетчики удерживали террасу? — полюбопытствовала Леди Констанция.

— Да, — кивнула я, посмотрев в центр, на то место, где произошла резня.

Насколько отчаянными были те мужчины. Они искали вход в подземелья, и очевидно, нашли его, чтобы погибнуть в тоннелях до последнего человека.

Потом мой взгляд скользнул назад к стене, у которой я сидела на цепи, и у которой приказали собраться рабыням. Туда же направили и свободных женщин, тех, что спасая свои жизни, объявили себя рабынями. Вдали, в темноте, виднелись лампы, установленные на мосту через который этих, уже бывших свободных женщин, провели в рабском караване к их новой жизни. По-видимому, в настоящее время они уже давно были в клетках рабских загонов. Возможно, их даже успели заклеймить. Даже, несмотря на то, что прошло столько времени, мое бедро кольнуло, стоило мне вспомнить, как мне самой выжгли клеймо в моих первых загонах. Это было очень больно. Я дергалась и визжала от боли. Для того, чтобы клеймо вышло четким и красивым, нас закрепляли на специальном станке для клеймения, так, чтобы мы не то что вырваться, но и пошевелиться не могли. По окончании процедуры всем нам завернули руки за спины и заковали в наручники, которые прикрепили к цепи обернутой вокруг живота, чтобы мы не могли дотянуться до ожога и не повредили клеймо. Клейма у всех девушек из моей группы, как мне потом сказали, получились превосходные. В том числе и мое. Не думаю, что в этом было что-то удивительное, учитывая квалификацию мастеров клейм, работающих в таких местах. Нам всем тогда выжгли обычную отметку кейджеры. Возможно, этим женщинам, сделают точно такие же. Помниться, офицер потребовал, чтобы их продали за пределы города. Им предстоит оказаться во власти чужаков. Улетел вместе с дымом, их сгоревшей под раскаленным железом плоти, их привилегированный статус свободных женщин. Не видать им больше защиты закона, гвардейцев и Домашнего Камня. Пусть благодарят судьбу за то, что им оставили их жизни! Пусть теперь начинают быстрее изучать то, как надо ублажать мужчин.