Свиньи

— Разумеется, мне придётся дать кое-кому небольшой гонорар.

— Как угодно, мистер Цукерманн.

— Думаю, сто тысяч будет достаточно.

— О, Господи, неужели так много?

— С полицией и налоговой инспекцией никогда не следует скупиться, сказал Цукерманн. — Запомните это.

— Но сколько же тогда останется мне? — робко спросил юноша.

— Сто пятьдесят тысяч. Но ещё имейте в виду похоронные издержки.

— Похоронные издержки?

— Вы должны заплатить похоронному бюро. Разве вы этого не знаете?

— Но, мистер Цукерманн, я похоронил её сам, за хлевом.

— Я в этом не сомневаюсь, — сказал адвокат. — Ну и что?

— Я не обращался в похоронное бюро.

— Послушайте, — терпеливо начал Цукерманн, — может быть, вы этого не знаете, но в нашем штате есть такое положение, по которому законный наследник ни гроша не получит из причитающейся ему суммы, пока не будут оплачены все похоронные издержки.

— Значит, это такой закон?

— Разумеется, закон, и очень хороший, кстати. Система похоронных бюро одно из величайших достижений нации. Её интересы — наши интересы.

Сам мистер Цукерманн вместе с группой патриотически настроенных врачей контролировал корпорацию, владевшую девятью похоронными бюро, не считая бруклинской фабрики по изготовлению гробов и школы для бальзамировщиков. Поэтому смерть для мистера Цукерманна значила приблизительно то же, что для владельца магазина Рождество Христово. Покойник в его глазах приобретал значение божества, требующего глубоко религиозного почитания.

— Вы не имели никакого права вот так запросто взять и похоронить бабушку, — сказал он. — Абсолютно никакого.

— Но я не знал, мистер Цукерманн.

— А это подрывает все устои, чтоб вы знали.

— Я сделаю всё, как вы скажете, мистер Цукерманн. Я только хочу знать, сколько же у меня останется в конце концов.

Последовала пауза. Цукерманн вздыхал и хмурился, продолжая тайно почёсывать ободок пупка.

— Ну, скажем, пятнадцать тысяч, — заключил он, просияв золотой улыбкой. — Кругленькая сумма.

— Я могу получить её сейчас?

— Почему бы и нет.

Вызвав главного кассира, Цукерманн велел выдать Легксингтону пятнадцать тысяч долларов из наличных денег и получит, расписку. Юноша, который был рад теперь получить хоть что-нибудь, радостно принял деньго и уложил их в рюкзак. Затем он пожал Цукерманну руку, горячо поблагодарил за помощь и вышел.

— Весь мир передо мной! — воскликнул наш герой, оказавшись на улице. Теперь у меня есть пятнадцать тысяч долларов, чтобы прожить, пока не напечатают мою книгу. А после этого у меня, конечно, будет намного больше.

Он стоял на тротуаре, размышляя, в какую сторону пойти. Повернул налево и медленно побрёл по улице, во все глаза рассматривая город.

— Какой мерзкий запах, — сказал он, поморщившись. — Просто невыносимый.

Его деликатное обоняние, настроенное лишь на изысканные запахи кухни, жестоко пострадало от вони выхлопных газов автобусного дизеля.

— Если я сейчас же не уйду отсюда, — сказал он, — то испорчу себе нос окончательно. Но сначала мне просто необходимо что-нибудь съесть. Я умираю с голоду.

В последние две недели бедный мальчик не ел ничего, кроме ягод и трав, и теперь его желудок требовал чего-нибудь посущественней. Сейчас бы хорошую кукурузную котлету, размышлял он. Или несколько пончиков из козлобородника.

Он пересёк улицу и вошёл в маленький ресторан.

Здесь было жарко, темно и тихо. Стоял сильный запах горящего жира и капустного отвара. Единственным посетителем был мужчина в коричневой шляпе, который, сосредоточенно уставившись в свою тарелку, не обратил на Лексингтона никакого внимания.

Наш герой сел за угловой столик, повесил рюкзак на спинку стула. «Вот это, — произнёс он мысленно, самое интересное. Все свои семнадцать лет я ел стряпню только двух человек, бабушки Глосспэн и собственную, если не считать няню МакПоттл, подогревавшую для меня молоко, когда я был младенцем. А сейчас я познакомлюсь с искусством совсем другого повара и, если повезёт, позаимствую пару хороших идей для своей книги».

Официант вышел из тени за его спиной и остановился у столика.

— Здравствуйте, — сказал Лексингтон. — Большую кукурузную котлету, пожалуйста. Обжарьте её по двадцать пять секунд с каждой стороны в раскалённой сковородке со сметаной и добавьте щепотку специй перед подачей. Но если у вашего повара есть более оригинальный способ, я с удовольствием его приму.

Официант склонил голову набок и внимательно посмотрел на посетителя. Эскалоп с капустой будете? — спросил он. — Это всё, что у нас осталось.

— Простите, что с капустой?

Официант вытащил из кармана грязный носовой платок и, встряхнув им так яростно, будто щёлкнул кнутом, смачно высморкался.

— Ну так будете или нет? — повторил он, вытирая нос.

— Я понятия не имею, что это такое, — ответил Лексингтон, — но буду не прочь попробовать. Видите ли, я пишу поваренную книгу и…

— Эскалоп с капустой! — крикнул официант, и где-то далеко, в тёмной глубине ресторана, чей-то голос ответил ему.