Свинпет

Скульптура и постамент были выполнены из чистого белого мрамора. Отшлифованный со всех сторон эллиптический постамент стоял на квадратном ярко-красном мраморном пятачке, окруженном постриженными зелеными мелколистными кустами. Площадь вокруг пятачка выложена черной мраморной плиткой. От красного пятачка, сквозь кусты и дальше по всей площади, ровными лучами пробегали несколько белых дорожек. Впечатляло.

Яркое солнце плавилось в вышине. Бурих выбрался из машины, задом сделал десяток шагов по площади, боковым зрением наблюдая за происходящим у скульптуры. К ней пятками вперед подходили горожане, мужчины и женщины. Не обращая друг на друга внимания, спускали штаны и поднимали подолы, нагибались и прислонялись задами к постаменту, стояли так некоторое время, потом отрывались, натягивали одежду и преспокойно, как ни в чем не бывало топали в обратном направлении по своим делам. Все это походило на странный ритуал. И хотя приятелям сейчас было не до смеха, Катюха не выдержала, усмехнулась:

– Посмотрите, как это называется? Трутся задами о постамент. День смеха, что ли?

– Не торопись смеяться, – отозвалась Сашка. – Так горожане выражают почтение Философу, – насупилась. – Совсем несложно. Когда сама будешь делать, не пугайся. В сумасшедшем доме проходят через это.

– По-твоему, я похожа на чокнутую? – Катюха фыркнула. – Мы отсюда выберемся, вот увидишь! Я сочувствую тебе, но не собираюсь плыть по течению и выражать почтение Философу.

– С волками жить – по-волчьи выть, – Сашка откинула с лица волосы. – Это в буквальном смысле.

– Плевать мне на твои смыслы! – вспыхнула Катюха и отвернулась от Сашки.

– Не цапайтесь, поживем – увидим, – вырвался Ванькин голос и попросил Сашку: – Лучше объясни, почему почтение выражают у символа успеха?

Сашка сидела на коленях Малкина, боком к нему, ее ноги теснились рядом с ногами Катюхи, Малкин видел профиль, и тот определенно нравился ему. Девичье тело было как пружина, его обдавало жаром, кровь закипала, как на огне. Малкин отчаянно гасил в себе огонь, не зная, куда деть руки. Сашка повернула лицо, обожгла взглядом и дыханием, отчего по телу и щекам Малкина поползла краска смущения.

– Все очень просто. – Острая грудь Сашки приподнялась под синей футболкой на уровне глаз Малкина. – Горожане убеждены, что жизненная сила приходит от Философа именно так, а без жизненной силы нет успеха. Стало быть, успех невозможен без Философа. Поэтому преданность ему важнее всего. Наивысший успех – это смерть собаки. Каждая собачья смерть в честь Философа. Сегодня праздник Успеха, к вечеру здесь будет столпотворение. Все стремятся исполнить ритуал.

– Лучше бы они головами приложились к постаменту, может, поумнели бы, – хохотнул Андрюха Раппопет.

– Видишь, постамент стоит на квадрате из красного мрамора, – продолжила Сашка, не концентрируя внимание на реплике Раппопета. – За ним кольцо кустов и разбегаются лучи-дорожки, а дальше черное поле мрачной плитки, – провела глазами по салону. – Надеюсь, всем понятна аллегория этих цветов вокруг скульптуры?

– Все ясно, как белый шарик, – хмыкнул Раппопет. – Свет там, где зад, а там, где нет его, – черная тьма. Стало быть, ищи истину там, где свет.

– В общем, да, – подтвердила Сашка. – Горожане повторяют слова Философа. «Истина там, где нет мысли». И это справедливо. Если ты раздумываешь, значит, сомневаешься, а если сомневаешься, то какая же это истина? Сомнения рождаются в голове, там, где мозг, лишь зад никогда не мыслит.

На короткое время наступило безмолвие. Затем Лугатик нарушил его, поморщившись:

– Какая-то извращенная трактовка. Кажется, Философ сам себя перемудрил. Но ведь может быть все как раз наоборот.

– Над этим ломают головы те, кто не понял главной истины, – без тени улыбки прищурилась Сашка, – понимающий истину пройдет через любую преграду.

– Маразм, – поперхнулся Лугатик. – Ты, кажется, перепутала нас с местными жителями. Впрочем, ничего странного в этом не вижу. Когда все вокруг поставлено с ног на голову, невольно сам перевернешься. Мы в этом городе совсем немного поторчали, и то у меня череп ломит от мути. У тебя ж вообще должны мозги перевернуться.

В это время Бурих поприветствовал пятившихся мимо него двух молодых горожанок:

– Женские истины не покинет мудрость свиньи!

На горожанках были надеты легкие короткие летние платья без рукавов. Длинные волосы уложены в прически. На ногах босоножки. Внешности горожанок были привлекательными, однако Бурих смотрел на все хладнокровно. Он хорошо знал, что эти красивые ноги ночью становились ногами волчиц, эти миловидные лица вытягивались в звериные морды, красивые фигуры превращались в волчьи туловища. И это определяло его отношение к горожанкам. Те улыбнулись Буриху, кивнули и, приостановившись, тоже поприветствовали:

– Без мудрости свиньи нет мужчины.

Обменявшись приветствиями, Бурих и женщины вгляделись в лица друг друга, как бы вспоминая, где и когда они могли видеться прежде, и лишь после этого вместе направились к скульптуре. Завязался разговор. Буриху нужна была информация о Карюхе, и он знал, что любую информацию в городе можно было добыть у скульптуры голого зада, особенно на празднике Успеха. В этот день горожане открываются друг перед другом, тайны перестают быть тайнами, слухи мгновенно превращаются в обсуждения. Бурих неслучайно выбрал для разговора этих двух молодок. В них он учуял агентов ветеринарной службы. Бурих осознавал, что его тоже могут раскусить, но для него это ничего не меняло. Пока ему удавалось морочить ветеринарную службу, удачно обходить капканы. Верил: если что, вывернется и на этот раз. Задом приблизились к кустам, гуськом по дорожке устремились к постаменту. Разговор состоял из коротких фраз, понятных антиподам:

– Ветеринарная служба гнет подковы. Всякому найдется наживка, – кинул через плечо затравку Бурих.

– Кипящая вода не обжигает, – отвечала ему пятившаяся первой молодка с рыжеватыми волосами.

– Знать бы, где развели костер, – продолжил Бурих, – чтобы не искать дрова. Без дров разгорится ярче.

– Котел уже кипит, – произнесла вторая молодка, подпоясанная красным ремешком и подозрительно смотревшая в затылок Буриху, пятившемуся за нею.

– Ветеринарная служба всюду, – воскликнул Петька.

– Не ищи истину, чтобы открыть дверь, – отозвалась рыжеволосая молодка, остановилась перед постаментом из белого мрамора, едва не коснувшись его спиной.

Молодка с красным ремешком на талии уткнулась пятками в пьедестал, сверля затылок Буриха. Петька боковым зрением наблюдал за женщинами. Горожанки нагнулись, откинули подолы, спустили трусики и прижались задами к мрамору. Бурих сделал то же самое. Затем, натянув одежду, заговорил первым:

– Дрова нужны в лесу.

– Философ знает, – подхватила рыжеволосая, – что спички в клешнях у большого рака. Философ прав: «Убей истину, или сомнение убьет тебя».

– Дорога начинается там, куда смотрит зад, – вымолвил Бурих.

– Перед твоими пятками простор. Путь не виден, – въедливо смотрела молодка с ремешком на талии.

Обе начали медленно удаляться. А Бурих попятился к машине.

– Ты артист! – громким веселым восклицанием встретил Буриха Раппопет. – Представление на славу. Хорошо приложился рядом с женщинами. Зря не прихватил с собой Лугатика, он не подвел бы. Что ты чувствовал, когда прилепился к этому куску мрамора?

– Попробуй сам и расскажи нам. – Бурих повернул ключ в замке зажигания. – Тогда перестанешь задавать вопросы.

– Ладно. Закрыли тему, – согнал с лица веселье Раппопет, снова спрятался в свой панцирь. – Что выведал?

– Информацию, – бросил Бурих. – Едем за Карюхой. Делать надо все быстро, ветеринарной службе известно о наших намерениях. Волчица с ремешком раскусила меня. Нас ведут по меткам у Сашки. Стоять на месте нельзя.

Сашка на коленях у Малкина слегка дернулась. Знала, что так будет. Дернулся и Лугатик, выпалил испуганно:

– Высадим ее. Она тут все знает, закружит ветеринаров, а мы управимся и вернемся за нею.

– У тебя в черепе черви завелись! – раздался резкий голос Малкина. – Ты же сразу сдашь ее ветеринарам. Ее в два счета накроют, – невольно прижал Сашку к себе. – Трогай, Петька!

Бурих, довольный Малкиным, сорвал машину с места. Задом втиснулся в автомобильный поток на дороге:

– Ситуация непростая. Капкан для нас приготовлен. Он захлопнется, как только мы в нем окажемся. Ловушка в кафе «У большого рака». Задача – не попасть в нее.

– Тогда нечего туда ехать. Пусть сидят себе до посинения, ждут, когда рак засвистит, – хохотнул Раппопет, потирая руки. Как будто все хорошо складывалось, представился случай утереть нос этим перевертышам.

Бурих переждал всплеск эмоций Раппопета и спокойно пояснил:

– Ты не понял, в этой ловушке Карюха, она приманка для нас, – сделал паузу, чтобы Андрюха уяснил. Тот подобрал ноги и выпрямился на сидении, его покоробило: надо же, как тупого котенка, ткнули носом, уличая в недогадливости. Стерпел, нагнул голову, засопел, прижался плечом к дверце, замыкаясь в себе, но все еще продолжал раздуваться, как индюк, и бросать косые недовольные взгляды на Буриха. Петька продолжил: – Посетители кафе – агенты ветеринарной службы. Не успеем пикнуть, как окажемся у них в лапах. Но есть зацепка, чтобы изначально сбить их с панталыку. Вас ждут такими, какими вы появились в городе. То есть, по их представлениям, перевернутыми. Ни ходить, ни говорить, ни думать, как горожане, не умеете. Сразу обращаете на себя внимание. – Бурих прервался, чтобы объехать машину с включенными аварийными сигналами.

Катюха воспользовалась заминкой, вставила:

– Вряд ли у нас получится стать похожими на горожан. Раскусят как пить дать, стоит показаться на горизонте. У нас нет навыков двигаться задом.

– Какие, к черту, навыки? – засопел Лугатик. – Что нам, впервой пыль в глаза пускать? Петька вон без напряга шурует. Пристройся к нему – и вся наука. Попробуем, пока раскусят – мы чего-нибудь натворим.

– Ты уже однажды натворил в магазине, – огрызнулась девушка. – Скрутили, как миленького. Еще б немного, тебя бы тоже искали в сумасшедшем доме. Легко метешь языком, а на деле ни на что не способен. Балабол.

Лугатик будто получил под дых, начал зевать, не находя ответных слов.

– Хватит болтать, – проговорил Малкин и посмотрел в затылок Буриху. – У тебя-то какой план? Выкладывай. – Пошевелил затекшими ногами, с удовлетворением ощущая горячее пружинистое Сашкино тело у себя на коленях.

Лугатик поджал губы, затихая, Раппопет приподнял брови, перестал надуваться. Бурих кивнул и прочеканил:

– План примитивно прост, но с секретом, – тон был деловым. – Входим в кафе, отбиваем Карюху и сматываем удочки. – Умолк, ожидая реакции.

По лицам поплыло недоумение, какое-то время пауза тянулась, как резина, пока Раппопета не прорвало:

– Что это за план? – Андрюха зашаркал подошвами обуви по коврику. – Какой секрет? Все шито белыми нитками! Прём дуриком, кто во что горазд! И долго ты корпел над этим планом? – саркастически сморщился. – Видно, совсем не напрягал черепок! Таким макаром мы и без тебя смогли бы шуровать, но коль взялся за гуж – приложи мозги, а не заднее место. Зад прикладывай к мраморному постаменту. Кстати, у тебя это здорово получается, на все пять, без всякого секрета. А тут, видите ли, секрет у него. Не смеши людей, Бурих!

Петька переждал вспышку:

– А секрет такой, – уточнил он затем: – Я сообщил волчицам, что везу вас сдавать ветеринарам.

Всех словно окатило ушатом воды. За стеклами автомобиля кто-то продолжительно просигналил. Слух воспринял это, но взгляды рассеялись по уличной суете, ни на чем не в состоянии сконцентрироваться, мысли заклинило на Петькином известии. Наконец снова выплеснул Раппопет:

– Что? – голос сорвался на фальцет. – Это слишком! – Как мячик, подпрыгнул на сидении, будто угодил задом на ежа, и его понесло по кочкам. – Это что, такая шутка? Ты случайно не свихнулся, Бурих? У тебя заворот кишок в мозгах! Я не подопытный кролик и не кусок ржавого металлолома, чтобы меня куда-то сдавали. Ты ошибаешься, если думаешь, что мы у тебя на удочке, как пескари на крючке у рыбака. Мы и сами умеем ловить рыбку! Вали ты к чертовой бабушке со своим секретом. Мы можем одни обойтись. А может, нам лучше тебя самого сдать? Вот уж ветеринары порадуются, давно сети расставляют. А что, хорошая идея, сдать тебя в обмен на Карюху. Как смотрите на это, друзья? Подъедем сейчас к кафе, кликнем агентов и Буриха прямо им в руки! Думаю, беспроигрышное дело. Пускай парится и дальше в этом городе! Ну, что молчишь, Петька, принимаешь мой секрет? Уж он станет настоящей неожиданностью для агентов. А может, тебя просто высадить сейчас? Врезать, как следует, по шее и высадить, чтобы впредь соображал лучше. – Недовольство Андрюхи постепенно утихало, в конце концов, зло сплюнул и угомонился.

Ванька вытер пот со лба и размеренно, но очень весомо, что было непривычно для всех, выдал:

– Не маячь, Андрюха, или мы тебя самого высадим!

У Раппопета от изумления перехватило дыхание:

– Ты, Малкин, чего? – вытаращился он. – Ты кто такой, чтобы командовать тут?

– У тебя другой план есть? – спросил в ответ Ванька.

Андрюха неожиданно для всех покраснел, как обычно краснел Малкин. Подобного с Раппопетом никогда не случалось. Умолк, потому что никакого плана вообще у него не было. Эта среда обитания была незнакомой, и осваиваться в ней Раппопет вовсе не собирался.

– Я уверен, – Бурих направил автомобиль в переулок, – ветеринары не ждут вашего сопротивления. В этом неожиданность. В этом секрет.