Свинцовая строчка

– Есть такая статья, 324-я УК РФ, «торговля государственными наградами». Получается: что автомат Калашникова продашь, что килограмм героина, что медаль «За освобождение Праги» – все одно: тюрьма! Но сейчас вроде бы какое-то послабление вышло: были бы они, эти награды, из драгметаллов – их бы государство назад приняло, а они латунные, кому нужны! Наследники дома держать не хотят, на помойку выкидывать – грех, вот они и готовы эти медали хоть задаром отдать. Вон медаль к пятидесятилетию Победы: их столько нашлепали, что лишние прямо из военкоматов на свалку грузовиками вывозили. Стыдоба! Журналисты писали, как эти медали тысячами, в картонных коробочках прямо, в оврагах валялись. Но найдем мы для твоего деда эту медаль «за Прагу».

– А сколько она стоит?

– Да рублей пятьсот!

Кто не был на блошином рынке в Измайловском парке в Москве, тот много потерял. Хотя эти люди столько же потеряли, если не побывали на развале в Вене или на рынке Монтре в Париже. Конечно, это дело вкуса! Сотни магазинчиков, ларьков, лотков, столов, забитых всякой всячиной со всей страны, и тысячи покупателей со всего мира. Ассортимент, а правильнее, наверное, уже говорить – диапазон, как присутствующих товаров, так и персонажей настолько широк, что останавливаться на нем не имеет смысла: это и винтажный хлам, и шедевры живописи, фальшивые монеты и ворованные иконы, искушенные коллекционеры и оперативные работники в штатском.

Я, конечно, не поехал за медалью для дяди Бобы в Москву. Просто у меня есть хороший знакомый, который туда еженедельно отправляется как на работу: у него на вернисаже, как этот рынок называют завсегдатаи, есть свой ларек. Вот к нему-то я и обратился с нашей незамысловатой просьбой. Через неделю желтенький кружок «За освобождение Праги» на фиолетовой колодке вместе с удостоверением были у меня в руках, и я, довольный, ждал появления Коли Каштанова. Передавая ему медальку, я не хотел отдавать удостоверение, но почему-то отдал, правда, со словами, что деду не надо его показывать. Коля радостно улыбался и кивал головой.

Проблема образовалась поздно вечером того же дня. Коля Каштанов позвонил ко мне в дверь во второй раз, и на этот раз он был очень озабочен.

– Дед очень просит зайти к нам прямо сейчас. Пожалуйста, пойдемте.

– А что случилось-то? – спросил я у Коли, пока зашнуровывал ботинки.

– Вы же меня предупреждали, а я почему-то забыл и отдал деду награду вместе с удостоверением. И вы знаете, это фантастика, но медаль эта принадлежала дедушкиному сослуживцу, и вручали им медали «за Прагу» одновременно.

До меня дошло, какую глупость совершил Коля и в какую неприятную историю втянут я. Надо было что-то выдумывать, но в голову ничего не приходило.

Дед был одет по-домашнему: в какие-то потертые штаны и свободную полотняную куртку. Он сидел за столом и держал в руках злополучную медаль. Увидев меня, дядя Боба не выразил никак своих эмоций, он поднял на меня глаза и вновь опустил их, чтобы рассматривать злополучный предмет.

– Коля, поставь, пожалуйста, чайник, – произнес старик тихо и уже мне: – Садитесь, надеюсь, вы его не убили?

– Кого?

– Сережу Круля! Того, чья эта медаль!

Я попытался расслышать иронию в этом последнем замечании старика, но у меня не получилось. Я понял, что дядя Боба говорит серьезно, и у меня в голове пронеслось сразу несколько картин, в том числе и то, как неизвестный мне ветеран обнаруживает пропажу, если уже не обнаружил.

– Надо найти его!

– Кого? – спросил я.

– Сережу Круля, – он протянул мне удостоверение к медали, в котором стояла фамилия награжденного, – это наш радист, мы с ним вместе получали эти награды в Праге в конце сорок пятого. Увидеть бы его! Не для всех война закончилась девятого мая: эсэсовские части фельдмаршала Шернера отказались признать капитуляцию Германии и продолжали отчаянно сопротивляться. Мы их добивали в Судетских горах еще почти год. Группировка фельдмаршала в Чехословакии составляла миллион человек, судетская община немцев насчитывала четыреста тысяч, до войны Чехословакия была самой промышленно развитой страной Европы, и последний танк с конвейера завода «Шкода» пошел в бой 9 мая. Так что наши ребята из Берлина и Варшавы, потирая руки, собирались ехать воевать с Японией, а у нас еще было полно проблем с фашистами в Чехословакии.

Коля принес на стол чайник с кухни, расставил чашки.

– Заберите это, – старик подвинул ко мне медальку и удостоверение.

На парад победителей дядя Боба не поехал.