Свинцовый хеппи-энд

Она видит в машине свое спасение, делает последний рывок. Только бы машина не проехала, только бы она остановилась. А может быть, это едут именно за ней, едут, чтобы ее спасти из этих страшных лап...

- Мама! - кричит она. - Папа! Сережа! Помогите мне!

Машина резко останавливается. Открывается дверца, и сильная рука помогает ей сесть.

- Стой! - закричал Кузьмичев, целясь из пистолета в водителя.

- Пригнись! - слышит Марина голос рядом и, даже не глядя на его обладателя, пригибается. И тут же раздаются сразу два выстрела. Кузьмичев и Кандыба стреляют почти одновременно.

Водитель "уазика" резко разворачивается. Затем тоже вытаскивает пистолет и стреляет в Кузьмичева. Марина видит, как тот падает, чтобы в него не попала пуля. Еще один выстрел водителя - и снова мимо.

Все, водитель нажал на педаль акселератора и погнал машину по неровной дороге. Вдогонку гремят выстрелы. Но они уже вне пределов их досягаемости, на сей раз выдержка подвела Кандыбу, он не попал ни в водителя, ни в колеса, ни в бензобак. Слишком уж неожиданно все повернулось.

И только тут Марина повернула голову к своему спасителю.

- Господи, - прошептала она, узнавая его. - Это вы?

- Я, девочка моя, я, - ответил Георгий Климов, отрывая руку от руля и дотрагиваясь до ее плеча, дрожащего как в лихорадке.

- Откуда вы взялись? - Происходящее кажется ей некой фантасмагорией, до того все это нереально и странно.

- Долгая история, - горько усмехнулся Усатый. - Когда-то нас послал твоей матери дьявол, теперь меня послал тебе бог. Об одном жалею - что не попал в него. Живуч, однако, Славик Шмыгло. Ох, живуч...

- Какой Шмыгло? - не поняла Марина.

- Еще более долгая история, - ответил Усатый. - Но я тебе все расскажу несколько позже. Ты обо всем должна знать.

Теперь у Марины появилась возможность внимательно поглядеть на Климова. Собственно говоря, она помнила его только по давнему свиданию в Бутырской тюрьме в девяносто первом году, все остальное - детские отрывочные воспоминания.

Теперь ему было где-то под пятьдесят. Его непокрытая голова была совершенно седой, он очень исхудал, щеки ввалились, а лицо было какого-то пепельного цвета. И только густые седые усы и задорно блестящие черные глаза напоминали о том человеке, который вместе с Надеждой приходил к ней на свидание в тюрьму. Климов был одет в кожаную куртку, шея повязана черным вязаным шарфом.

- А где... - Марина замялась, не зная, как ей назвать свою приемную мать, похитившую ее у настоящих родителей.

- Надя-то? - вздохнул Усатый. - Она умерла.

- Давно?

- Да уж почти пять лет. Это было в новогоднюю ночь...

- Она болела?

- Нет, это я болел. И теперь болею. Только никак не помру. А она... Она повесилась, Марина...

- Что вы говорите?!!!

- Да вот... Причем после того, как твой Сергей рассказал нам о твоей смерти.

- Боже мой! Какой кошмар! - Марина закрыла лицо руками, представляя себе повесившуюся Надежду. А потом убрала руки и внимательно поглядела на Усатого. Значит... Он был у вас?

- Был. Все подробно рассказал. И я недоглядел. Мы с ним пили в соседней комнате, а она... Я ведь слышал какой-то шум, но... А, что теперь говорить?! Ты знаешь, девочка, мы большие грешники, мы вмешались в твою судьбу, из-за нас все твои беды и страдания. И за это бог наказал нас обоих.

- Не надо теперь об этом... - Она не знала, как ей называть Климова.

- Георгий меня зовут, - понял ее Усатый. - Георгий Антонович. А бог нас с Надькой наказал за наше преступление перед тобой и твоими родителями. Она покончила с собой, а я... Болею все, но никак не помру. И хорошо, что не помер. Спас вот тебя.

- Вы знаете, кто гнался за мной?

- А как же? Собственной персоной Славик Шмыгло, то есть Павел Дорофеевич Кузьмичев, непотопляемый, бессмертный. Как жаль, что я не попал в него! Но, видно, не судьба. Значит, бог уготовил ему другую смерть. И еще это значит, что я еще не все дела сделал на этом свете и надо будет еще немного продержаться.

- А куда мы едем? Где мы вообще находимся? Море рядом. Мне ведь никто не сказал, куда меня привезли.

- А откуда тебя привезли?

- Из Стамбула.

- Значит, правду писали газеты, а я не верил. Послушай, девочка, мы ничего не знаем о жизни друг друга. Расскажи о себе. У меня такое ощущение, что все это происходит во сне. Я глазам своим не верю. Я же тебя похоронил несколько лет назад. Читал потом в газетах, что ты вроде бы жива, что родители тебя ищут. И про то, что в Стамбуле произошло, тоже читал. Только не верил. И ведь ехал я сюда не для того, чтобы спасти тебя.

- А для чего же? Неужели это случайность? Быть того не может.