Свирель

Завтра ее комната опустеет. Войдут в нее мужики, нагрязнят в ней своими сапогами и надолго выстудят ее. Но это ничего. Бог даст, она выйдет замуж, и года через два, когда Семенову исполнится двадцать восемь лет и им возвратят реверс обратно, они приобретут себе рояль. И у нее будет свой собственный инструмент, который она будет беречь, любить и заботливо обходиться с ним...

«Что стоит такой рояль? — подумала она. — Должно быть, рублей девятьсот...»

Девятьсот рублей!

Девятьсот рублей! Сердце у нее забилось, в висках застучало, и та мысль, которая вдруг пришла ей в голову, в одно и то же время и испугала и обрадовала ее. В самом деле, как это ей не приходило в голову раньше! Ведь платит же она теперь по десяти рублей в месяц за прокат рояля, почему бы ей не вносить этих денег за то, что она получит право назваться женой своего мужа, матерью своего ребенка и прямо всем посмотреть в глаза?

Всю ночь она не могла уснуть, то улыбаясь этой счастливой мысли, то хватаясь за сердце, которое замирало от страха. А когда настало утро, она оделась и пошла. Была метель, тротуары были занесены снегом, так что можно было пройти только у самого забора, в траншее между ним и сугробом. По улицам было пустынно, и весь город, казалось, вымер.

«Плохая погода, — подумала она. — Это к счастью...»

Она дошла до двери, над которой висела знакомая ей вывеска, и остановилась. Потом она встряхнула головой и бодро стала подниматься по ступеням.

После обеда пришли мужики, наследили, выстудили ее комнату и унесли от нее рояль. Она долго стояла у окна и смотрела, как они взвалили его себе на плечи и в ногу, по-солдатски, понесли его вдоль улицы. Затем они свернули за угол, и еще долго-долго хлопало воротище, которое они позабыли за собою затворить. Она стояла у окна, прильнув лбом к стеклу, и крепко сжимала в кулаке пять сторублевых бумажек и квитанцию от ссудной кассы.

Теперь она богата!

Семенов побранил ее, что она отказалась от рояля, но страшно обрадовался, когда она сказала ему, что неожиданно получила от матери на приданое пятьсот рублей. Бедная старушка! Она взяла под вексель эти деньги с тем, чтобы они выплачивали и капитал и проценты.

Какое счастье! Поручик схватил Марью Викторовну за талию, закружился с ней, а потом она уткнула ему голову в грудь и чувствовала, как пылали ее щеки от стыда за эту первую, но казавшуюся ей необходимой, ложь.

Как раз в самое заговенье они повенчались. Офицеры были в мундирах и при орденах, пили шампанское и вечером танцевали. Но Марья Викторовна была скучна, ее тошнило, и ей казалось, что все смотрят ей на живот и что вот-вот спросят ее, куда девался ее рояль. Дамы участливо поправляли на ней в церкви цветы и вуаль и старались не упустить из виду, кто первый из брачащихся ступит на коврик, а она боялась взглянуть на эти эмблемы чистоты и невинности и мысленно повторяла: «Преступница! Развратная!» А затем жизнь потекла своим чередом. Семенов давал уроки в солдатской школе, а Марья Викторовна преподавала музыку. Каждый месяц она аккуратно вносила в музыкальный магазин плату за прокат рояля и в ломбард проценты за залог. Она была счастлива и понемножку устраивала свое гнездо.

Наступила весна, потекли ручьи, и в воздухе запахло той радостью новой жизни, которою отличается всегда время около пасхи. Прилетели грачи и скворцы, так заметные в уездных городах, защебетали воробьи, и на окнах в булочных уже появились первые куличи. Марья Викторовна пошла к штабс-капитанше Ершовой взять на фасон детский конвертик, чтобы праздники не сидеть без дела, а ее муж, покончив занятия в школе, лежал на диване, заложив руки под голову, и ожидал ее прихода.

— Кто там? — спросил он, услышав чьи-то шаги в прихожей.

— Настройщик... — послышался ответ.

Поручик вышел в прихожую. Перед ним стоял молодой человек с кожаной сумкой в руках.

— Что вам угодно? — спросил поручик.

— Прислали настроить рояль... Из магазина Крузе.

— У нас никакого рояля нет... Мы уже давно не держим!

— Не держите? Гм... Ведь здесь живет г-жа Семенова?

— Здесь, но, повторяю, мы рояля не держим!

— Ведь вашу супругу зовут Марья Викторовна?

— Совершенно верно.

Молодой человек пожал плечами.

— Странно... — сказал он. — А меня послали!

И он ушел.

На другой день из музыкального магазина приходили, когда батарея стала собираться к выступлению в лагеря. Хозяин прислал сказать, что не позволит увозить инструмент из города и если Марья Викторовна поедет тоже в лагерь, то он возьмет рояль обратно. Марья Викторовна испугалась, засуетилась, но так как в июле она ожидала разрешения от бремени и не собиралась в лагерь, то дело обошлось благополучно.