Свирепый босс наперстянки

Конь высунул голову из-за забора, потянулся носом, скорее всего, ища что-нибудь съедобное.

— Мне нечего тебе дать, — сказала я, поднимая руки. Видишь? Ничего.

Лошадь не отступила, прижавшись головой к моему животу. Она не казалась злобной... Я медленно почесала коню лоб, провела пальцами по челке и гриве.

Ты не так уж плоха, — сказала я.

Лошадь навострила уши, словно соглашаясь со мной.

Интересно, как тебя зовут, — задумчиво произнесла я.

— Кукша из Одессы. И лошадь, и я вздрогнули. Константин засмеялся. Но мы зовем ее просто Одесса.

Он вышел из загона и остановился в нескольких футах от меня и лошади. Константин был одет в зеленое поло, заправленное в кремовые бриджи, и блестящие коричневые ботинки. В одной руке он небрежно держал хлыст.

— Пытаешься сбежать, Елена? — спросил он.

— Нет. Я вышла прогуляться. Его брови поползли вверх.

— Длительная прогулка. Тебе понравилось?

— Да все было прекрасно, пока ты не появился, — парировала я. Улыбка Константина стала шире.

— Как насчет того, чтобы пойти и познакомиться с другими лошадьми? Я не удержалась и перелезла через забор.

Константин протянул мне руку, но я оттолкнула ее, спрыгнув на траву. Утренняя роса, упавшая мне на лодыжки, заставила меня осознать, что я все еще в пижаме. По сравнению с Константином в его опрятном костюме для верховой езды я выглядела ужасно.

— Все хорошо? — спросил Константин, когда я поднялась на ноги.

Его глаза блуждали по моим голым ногам и рукам. Внимание, от увиденного мурашки пробежали по коже. Тебе не холодно?

— Нет, когда начинаю ходить становится тепло.

Одесса следовала за нами, пока мы спускались в загон.

Она продолжала тыкаться носом мне в спину и шею.

— Она хочет внимания, — сказал мне Константин, когда она сделала это в третий раз. Не так ли, Одесса? — он погладил ее по шее.

— Я и не знала, что тебя есть лошади, — сказала я, почесывая Одессу под носом.

— Ты никогда не спрашивала. Я бросила на него быстрый взгляд.

— Ты участвуешь в гонках на них? Или они предназначены для изготовления клея? Константин улыбнулся, и его глаза весело заблестели.

— Гонка. Хотя дни гонок в Одессе уже позади, не так ли, девочка?

Одесса тряхнула головой, словно соглашаясь.

Мы дошли до конца загона, и Константин придержал для меня калитку. Когда Одесса попыталась последовать за мной, он мягко оттолкнул ее, пообещав сено и лепешки, если она сделает то, что ей сказали.

Громкий стук заставил меня переключить внимание с Одессы на конюшню. Внутри кто-то громко выругался по-русски, прежде чем раздался еще один взрыв.

— Хиларион, — прорычал Константин, шагая в направлении шума.

Я последовала за ним, стараясь не отставать. Конюшни были невероятно яркими, с каменными узорами на стенах и темными деревянными панелями, разделяющими лошадей. Посреди конюшни громадная абрикосового цвета лошадь вырвалась из поводка и гарцевала, задрав голову и прижав уши.

Хиларион, — позвал Константин.

Конь мгновенно остановился и повернулся к хозяину. Быстро, как хлыст, он бросился на Константина. Константин оттолкнул меня в сторону.

Хиларион остановился перед ним, копыта вонзились в пол. Константин прорычал что-то по-русски, тембр его голоса был низким и угрожающим.

Не голос того, кому ты хотел бы перечить. Конь согласился и остановился на месте. Константин схватил его за повод, удерживая на месте, и повернулся ко мне.

Он тебя напугал? Большинство здравомыслящих людей боятся полтонных лошадей, идущих им навстречу,

— Константин, — огрызнулась я.

Хиларион повернул ко мне голову, раздувая ноздри. Его уши были прижаты назад, когда он принял меня.

— Веди себя прилично, — предупредил Константин. Хиларион — наш жеребец, и единственная нынешняя скаковая лошадь. У него темперамент подростка. Я не сводила глаз с лошади.

— Мне больше понравилась Одесса, — просто ответила я. Хиларион запрокинул голову, но Константин не отпускал его.

— Многие так говорят , — задумчиво произнес он, ласково потрепав Хилариона по носу.

Я бы не стала так близко прикасаться пальцами к зубам жеребца.

— Пойдем, познакомимся с Бэзилом.

Бэзил оказался расслабленным, здоровенным мерином, который практически засыпал под моими царапинами и похлопываниями. Даже когда Хиларион заржал, Василий не потрудился открыть глаза.

— Наша лошадь ведет себя лучше, — сказал Константин. Я никогда не видел, чтобы Бэзил нервничал или паниковал.

— Он выглядит огромным, — засмеялась я, когда Бэзил закатил глаза.

Константин повернул ко мне голову на звук. Легкая улыбка появилась на его лице.

— У тебя большой опыт обращения с лошадьми? — Кроме карнавальных пони, нет.

— Если хочешь, я могу научить тебя ездить верхом.

Слово " да " попыталось выползти из моего горла, но я удержала его.

— Нет, спасибо. Я здесь долго не задержусь.

— Неужели это так? — спросил Константин. Он указал на мою руку, заметив новые чернила. Я подавила желание прижать руку к груди.

— Великолепный, — прочел он.

— А к чему это относится?

— Не твое дело, а мое. Его глаза заблестели.

— Значит, это как-то связано со мной.