Свистать всех на дно! или Кто подставил принцессу?

Я одобрительно усмехнулась. О да, идея самолично поставить на место эту некую неизвестную заразу, которая воду мутит, мне, определённо, нравилась.

— У тебя вообще как, всё хорошо? — участливо спросил Салливан, внимательно глядя на меня.

— Ну да. А почему ты спрашиваешь?

— Не знаю… Не могу объяснить. Мне кажется, что ты беспокоишься о чем-то… или о ком-то. Кто-то наступил моей маленькой принцессе на сердце?

— Пф-ф-ф, ну почему сразу кто-то должен топтаться на моем сердце? — возмущённо фыркнула я, мученически возведя глаза к потолку.

За этим возмущенным тоном и закатанными глазами я спрятала свою нервозность и смущение. И мысли о Дрейке, да.

Салливан хмыкнул, но закидывать меня вопросами не стал. Лишь отключил артефакт с голограммой и убрал его со стола. Впрочем, поглядывал на меня отец все равно с беспокойством.

Не поверил мне, конечно же. Наверное, у меня на лице было написано смятение и смущение после, кхм, горячего общения с Дрейком, да. И если посторонний человек это смятение вряд ли заметит, то родители у меня очень чуткие, и смену моего настроения чуят очень хорошо. Как бы я ни старалась держать лицо при этом.

Не знаю, почему не стала никому рассказывать о своем плотном общении с Дрейком. Я совершенно точно чувствовала, что господин ди Верн мне вреда не причинит, и эта странная "вторая реальность" луамаоли тоже для меня безопасна.

Наверное, всё дело было в том, что у меня и без того слишком всезнающие родственники, от которых сложно что-то укрыть. А мой дядя Эрик так вообще ходит с кличкой "Пророк", потому что у него был врожденный магический дар, позволяющий ему видеть некоторые аспекты будущего. Далеко не все, конечно, лишь очень выборочные вещи, но эта его пророческая способность позволяла ему очень быстро при желании узнавать про всех и про всё, что он пожелает. Да и мой брат Фьюри тоже довольно проницательный человек. К тому же, мы росли с ним в плотном контакте, всегда очень хорошо общались, иногда мы даже мыслили одинаковыми словами, всё-таки не просто так мы с ним двойняшки. Да и мама у меня очень чуткая, вон как она сразу уловила, что меня с неким тирольцем связывает интрижка.

В общем, с такими людьми в близком окружении мне всегда отчаянно хотелось иметь какую-то свою особую тайну, о которой никто не будет знать. Ну, хотя бы какое-то время не будет, ладно уж, понятно, что вечно таить это в себе не удастся. Но таить хоть какое-то время — это уже большая победа в моем случае. Надо сказать, это даже подогревало во мне некий спортивный азарт, мол, как долго получится не показывать все свои карты?..

Так что пусть это останется моей маленькой тайной. По крайней мере — пока.

— Если тебя что-то беспокоит, или есть какие-то проблемы, помни о том, что у тебя есть семья, и ты всегда можешь нам довериться, — добавил отец с мягкой улыбкой на устах. — Если не хочешь говорить о чем-то личном со мной, то поговори с кем-то другим из наших родственников, хорошо? Благо их у нас хватает, и всем им можно полностью довериться. Помни, что ты не одна, и семья всегда на твоей стороне.

Мне сейчас не хотелось ни с кем обсуждать свою личную жизнь. Мне требовалось время, чтобы переварить собственные чувства, разобраться со своими эмоциями. Но я была благодарна отцу за готовность помочь — неважно в чем. В чем угодно. Я не сомневалась в его искренности, он был не из тех людей, кто будет смеяться над чужими эмоциями. И пусть мне пока не нужны были чьи-то советы, но сам факт того, что в моем близком окружении есть люди, которым я могу полностью довериться, был чрезвычайно важен для меня.

— Спасибо, пап, — я не удержалась и порывисто шагнула к отцу, обнимая его и звонко чмокая в щеку. — Правда… Спасибо.

Глава 13. О шпионаже и холоде

С Дрейком мы несколько дней не общались. В этом был виноват мой очень плотный график, у меня вся неделя была расписана чуть ли не по минутам из-за массы навалившихся проблем и задач, требующих если не моего активного вмешательства, то как минимум моего активного "слушательства".

Я лишь видела его пару раз в коридорах дворца, ловила на себе его пронзительные взгляды. На переговорах он все так же помалкивал. Сидел всегда в самом конце длинного стола, никак не взаимодействовал ни со мной, ни с Фьюри, ни со своими коллегами. Впрочем, он не один такой молчун был, на самом деле активно общались с нами лишь пара человек, а остальные либо изредка вставляли свое веское слово узкого специалиста, либо молча делали заметки в своих блокнотах и обменивались недовольными взглядами друг с другом. Потом делегация уходила в свой гостевой павильон, и вот там уже, наверное, все принимали участие в бурном обсуждении и перемывании нам косточек.