Свиток 5. У истоков империи

А уж какие песни я пел под грохот бубна — самому иной раз страшно становилось. Особенно когда одурманенный грибным компотом мозг отлавливал мою собственную тень, танцующую брейк-данс вокруг костра. На моего коллегу, помнится, особое впечатление произвели «Варяг» и «Жил был у бабушки серенький козлик». Вероятно, потому что исполнял я их уже в самом конце и мой голос хрипел, скрипел и повизгивал от усталости, а попадание в ноты было с точностью детской хлопушки, стреляющей конфетти в руках слепо-глухо-немого паралитика.

Потом с сольной партией выступил и мой коллега, демонстрируя достижения болотной культуры и магии. Все достижения, правда, сводились к задорному приплясыванию с колотушко-погремушкой в руках и заунывным выпеваниям какой-то малопонятной мантры. Однако это явно привело Урпата в нужную для общения с астральным миром кондицию. (Я по-прежнему разбодяживал грибной компот кипяченой водичкой и кровью жертвенного животного, так что в этом отношении на фармакологию надеяться не стоило.)

Ну а уж под утро начались гадания с помощью моих любимых цветных камешков. И камешки показали, что у народа болотников есть два пути развития. И оба они тернисты и изобилуют опасностями и проблемами.

В общем, изложил я мужику все свои светлые мысли о том, какие светлые перспективы сулит ему неумолимая история.

Надо ли говорить, что Урпата это не слишком порадовало? Увы, но все, что я ему смог предложить, это некий план, возникший у меня во время последнего сеанса связи с Космосом.

План был детским и наивным, но это было лучшее, что я мог предложить коллеге на данный момент. А дальше пусть уж он сам пытается наладить жизнь своих людей. Не мне, чужаку, тут указывать и поучать.

И вот, спустя три дня мы, ведомые опытными проводниками, подкрадываемся к поселку речников. Без всякой разведки, без точного знания сил и вооружения противника, ориентируясь лишь на рассказы специалистов, знающих числительное «много» и тактику «навались, всех убьем».

Ух, вот, наконец, впереди светлеет казавшаяся вечной стена деревьев. Земля под ногами становится тверже, и уже можно идти не выбирая, куда в очередной раз поставить ногу. Тут можно облачиться в доспехи, которые раньше приходилось нести в руках, дабы не сопреть еще до битвы.

А вот уже и окраины поселка. Какие-то огородики, сады, сараи… А вот тут уже можно построиться в оикия и начать топать победным маршем, печатая шаг и звеня доспехами.

Можно начинать представление, только сначала проверить, на месте ли пленник.

Не то чтобы пленник тут был как-то особо мне нужен. Скорее наоборот, Хииовитаак был большой проблемой. Хоть он в последнее время, вроде как, и присмирел, однако я даже и секунды не сомневался, что в любую минуту от него стоит ждать какой-нибудь подляны и потому оставить этого товарища на попечение добродушных аборигенов, честно говоря, побаивался.

Так что в этой операции он будет изображать раненого, лежащего на носилках. Укутанный чуть ли не по самые брови в плотное одеяло… чтобы не видно было пут, которые не позволяют ему даже пошевелиться. Наружу торчала только черноволосая голова — лишнее доказательство, что мы аиотееки. Хоть какая-то польза от гада.

Пока бородокосичное воинство охватывало поселок с флангов, сгоняя жителей на центральную площадь, находившуюся на берегу реки, ирокезы проследовали прямо к месту событий в классическом аиотеекском походном строю, звеня доспехами и печатая шаг.

Вскоре тут собрались и почти все жители поселка, согнанные нашей облавой. Мужики стояли хмуро набычившись, а женщины и дети пугливо жались друг к другу за их спинами, с тоскою пытаясь понять, какая-такая новая напасть свалилась на их головы.

Бородокосичники, все в доспехах и с оружием, окружили их по периметру площади, а оикия ирокезов «охраняла» меня в ее центре, выстроившись буквой «П». Почти все они были в трофейных аиотеекских доспехах и с длинными копьями всадников-оуоо в руках. Единственное, что отличало их от наших врагов — белые и рыжие шевелюры скрывались под навороченными шлемами, а бороды и усы пришлось спрятать под слоем болотной грязи, окрашивающей все, чего коснется, в черный с примесью бурого цвет.

— Кто тут Староста? — рявкнул, я снимая шлем и встряхивая своим черным ирокезом после того, как пропел несколько строевых команд на аиотеекском, дабы лишний раз убедить окружающих в нашей национальной принадлежности.

— Я тут старостой буду. — Вперед поспешно вышел довольно таки уже пожилой, хотя еще и крепенький мужик. — Вабток меня звать.

— Много ли мужчин в твоем селении? — спросил я, глядя на несчастного как можно более грозным взором и пытаясь изобразить «аиотеекский» акцент.

— Дык… Много. (А чего я еще ожидал услышать?).

— Возьми их всех и иди с моими воинами, они покажут тебе три лодки, которые вы должны принести на этот берег.

— Дык лодки-то… Зачем всех-то? — логично возразил мне мужик, видать искренне веря, что и десяток-другой мужиков вполне смогут выволочь лодки местного изготовления.