Свиток фараона

Но прежде чем Омар успел так подумать, он почувствовал, как Халима взяла его руку и провела ею по своему телу. Это было словно приглашение, знак, что их чувства совпадают. И Омара охватило радостное чувство, возникла уверенность, что он сможет найти выход из сложной ситуации. В вихре чувств и с сознанием того, что они созданы лишь друг для друга и что никакая сила в мире не сможет их разлучить, возлюбленные стали целоваться. Лежа на куче пыльных восточных ковров, они ласкали друг друга, пока, уставшие от диких игр, не улеглись в нежных объятиях.

Как только что пробудившийся человек не сразу воспринимает наступление нового дня, так Омар медленно возвращался к действительности.

— Что же будет с нами дальше? — беспомощно спросил он.

Халима приподнялась. Она задумчиво водила пальцем по геометрическому узору ковра.

— Я не знаю, Омар. Знаю только, что я люблю тебя.

— Нам нужно бежать, — предложил он.

— Бежать, но куда?

Омар пожал плечами.

— Аль-Хусейн и его люди будут преследовать нас по всему Египту, — сказала молодая женщина. — Они не остановятся, пока не найдут нас обоих, поверь мне.

Омар схватил Халиму за плечи.

— Если ты любишь меня на самом деле, тогда уйдешь со мной. Давай сбежим в Европу, в Англию или во Францию. Там они нас точно не найдут.

— Не обманись, — ответила Халима, — у «Тадамана» и в Европе есть свои люди. Тщеславие аль-Хусейна будет уязвлено, и он не остановится, пока не найдет нас, пусть даже исколесив пол-Европы. Он прекрасно умеет использовать в делах каких-нибудь посредников, которые даже не знают, как его зовут и где он живет. Он не остановится и перед убийством, причем сам не замарает рук. Аль-Хусейн — мастер на такие трюки, особенно если речь идет о том, чтобы защитить свою шкуру. В его спальне, за большим зеркалом в человеческий рост, я обнаружила потайную дверь, ведущую на пожарную лестницу, по которой он в любое время может спуститься на задний двор. Наверное, он боится мести за свои многочисленные темные дела. Он никогда не рассказывал мне об этом тайном ходе.

— Но именно эти темные махинации и свели нас вместе!

— Я знаю, — ответила Халима.

Омар уставился на закрытые ставни, через вентиляционные щели которых били яркие солнечные лучи, оттеняя серо-голубые клубы пыли в тесной комнате.

Он задумался. Казалось, весь Египет сговорился против них. Малодушие охватило его, но Омар скорее откусил бы себе язык, чем рассказал бы об этой предательской мысли вопросительно смотревшей на него Халиме. Он восхищался этой молодой женщиной, вспоминая, с каким спокойствием она описывала свой тернистый путь, полный страданий. При этом она не требовала от Омара сочувствия или благодарности. И он устыдился своего отчаяния.

Казалось, Халима прочитала его мысли. Пытаясь утешить Омара, она взяла его за руку, но при этом старалась не смотреть в глаза. В ходе разговора, когда каждый из них пытался вести себя как можно спокойнее, словно не хотел обострять внимание на их безвыходном положении, Халима вдруг спросила, как он вообще ее нашел.

Омар рассказал о плане на листе бумаги, обнаруженном у себя на столе, и о том, что он отправился искать своего друга эк-Кассара, который вот уже несколько суток кряду не появлялся дома.

— Нагиб эк-Кассар? — Халима не верила своим ушам.

Потом она покачала головой и сообщила, что ее муж приказал схватить эк-Кассара, а сам отправился с дружками искать его товарища в Луксор.

— Я и есть товарищ эк-Кассара, — невозмутимо ответил Омар. — И что твоему мужу нужно от меня?

— Он утверждает, что товарищ эк-Кассара украл у него товар, опиум, который ему поставили из Судана.

— Но ты же не станешь утверждать такое?

— А кто тогда это сделал?

— Во имя Аллаха всемогущего, нет! — возмущенно вскричал Омар. — Мы отправились вместе в Асуан, чтобы выполнить задание аль-Хусейна, но в Луксоре наши дороги разошлись. С тех пор я больше не видел Нагиба.

— Пусть будет так, — ответила Халима, — но имей в виду, что аль-Хусейн ищет именно тебя.

На лестнице послышалось деликатное покашливание. Слуга Юсуф, поднимаясь, остановился на полдороге и тихо позвал:

— Хозяйка, уже пора!

Отныне, чтобы не вызвать подозрений, Халима должна была соблюдать распорядок дня еще строже, чем раньше. Их прощание прошло быстро и холодно, но Халима пообещала быть завтра здесь в то же время.

Положение, в котором находился Омар, не могло быть более безнадежным и любого другого человека повергло бы в уныние. Однако Омар успел приобрести кое-какой жизненный опыт и знал: именно уныние и отчаяние раскрывают неведомые силы и обостряют разум, помогая найти единственно правильный выход из тупиковой ситуации.

«Тадаман», который в течение нескольких лет был для Омара примером и стимулом и которому он был обязан жизнью, теперь, после того как юноша узнал о тайных делах его членов, стал для него ненавистным.