Свобода

Всякий раз, когда индивид принимает это предложение, воспроизводится и усиливается его (индивида) зависимость от рынка и его экспертов. Индивиды зависят от рынка и экспертов в самой своей способности быть индивидом – то есть быть способным совершать свободный выбор и совершать его без излишнего риска и психологических затрат. Индивидуальная свобода становится важным звеном в процессе воспроизводства властной структуры. Если отдельные рекламные публикации или ролики продвигают конкретные марки отдельных продуктов, то совокупное и долгосрочное воздействие опосредуемой рынком свободы и уверенности – это надежность социальной системы и стабильность ее структур господства. В таких условиях «паноптический» метод контроля за поведением (заключающегося в самую первую очередь в отнятии у индивида его свободы выбора) можно приостановить.

Однако не полностью. «Соблазняющий» метод контроля (с помощью рынка и свободного потребителя) требует от своих объектов известного уровня изобилия. При всех своих субъективных и системных преимуществах он не может быть неизбирательно распространен на всех членов общества. Всегда имеется уровень, ниже которого денежные ресурсы индивида оказываются слишком малы, чтобы свобода выбора была действительно «соблазнительна», а осуществляемый через ее посредство контроль – действительно эффективным. Таким образом, общество, интегрированное посредством механизма потребительского соблазна, оказывается обременено излишком людей, чье поведение нужно контролировать иными средствами, предположительно – с помощью какого-то варианта «паноптической» техники.

Социальное обеспечение – один из таких вариантов. Согласно своевременному напоминанию Дугласа Э. Эшфилда, «одно из главных теоретических заблуждений относительно политического развития государства всеобщего благосостояния, основанное на слишком неглубокой исторической перспективе, заключается в мнении, будто развитие социальной политики было социалистическим достижением»[49]

. Развитию социального обеспечения энергично содействовали и слабо сопротивлялись, благодаря его роли в укреплении властной структуры, в обеспечении мира и порядка внутри социальной системы, для которой характерно постоянное неравенство социальных положений и шансов. С одной стороны, соцобеспечение было способом «коллективной» оплаты социальных издержек частной погони за выигрышем (то есть смягчением ущерба, понесенного проигравшими); с другой стороны, оно было с самого начала методом присмотра за всеми теми, кому – поскольку они, не хозяева и не слуги хозяев, являются «людьми без хозяина» – нельзя ни доверить руководство собственными действиями, ни поверить, что они верно руководили ими до сих пор. Таких людей следовало лишить свободы выбора и поставить в условия, в которых их поведение было бы полностью предопределено и постоянно подконтрольно.

Нассау Сениор писал в 1841 году: «Следует, чтобы человек, который притязает на помощь от чужого усердия и бережливости, поселялся в жилище, предоставленное ему публикой, где полностью предоставлялись бы все средства существования, но исключались бы увеселения и развлечения, – жилище, где он был бы лучше устроен, лучше одет и здоровее питался, нежели в своей собственной хижине, но был бы лишен пива, табака и алкоголя и принужден следовать привычкам благонравия и опрятности – отделен от своих обычных товарищей и обычного времяпрепровождения и принужден к труду, монотонному и неинтересному»[50]

.

Эта цитата взята из заявления против помощи бедным вне работных домов и в защиту работных домов – однако цель всякой помощи, подразумеваемая в приведенной цитате, продолжала влиять на логику социального обеспечения, когда эпизод с работными домами уже давно завершился. Целью этой было навязать бедным те самые привычки благонравного поведения, которые у людей более состоятельных развивались как бы «сами собой». Предлагаемый для достижения этой цели метод заключался в том, чтобы редуцировать условия существования бедных до такого уровня, на котором им оставался бы единственный выбор – остаться в живых или нет. Дополнительным выигрышем от такого редуцирования было то, что индивидуальная самодостаточность становилась намного привлекательнее, если ее единственной альтернативой изображались нищета и полная зависимость. Миру символического потребления нужна поддержка от символического репрессирования людей, живущих на пособие.