Свобода

Произнеся эти слова, Уолтер понял, что говорит полнейшую бессмыслицу. Запреты – вот в чем состояла его главная проблема. Лалита, которая, судя по всему, это понимала, подняла взгляд и посмотрела ему прямо в глаза:

– Вовсе не обязательно любить меня, Уолтер. Я не требую взаимности. Договорились? Вы не можете мне запретить.

Пропасть расширялась с ужасающей быстротой.

– Но я тоже вас люблю! – возразил он. – В другом смысле. В определенном смысле. Конечно, люблю. Очень люблю. Но даже не представляю, чем это может закончиться. То есть, если мы и дальше хотим работать вместе, нам не следует об этом говорить. Мы уже зашли слишком далеко.

– Знаю. – Лалита вновь опустила глаза. – И потом, вы женаты.

– Вот именно. Вот именно! Значит, решено.

– Да. Решено.

– Давайте-ка я закажу вам еще выпить.

Признавшись в любви и предотвратив беду, он отыскал официантку и заказал третью порцию мартини с вермутом. Румянец, который всю жизнь приходил без спросу, теперь не покидал его лица. Уолтер с пылающими щеками отправился в туалет и попробовал облегчиться. Он стоял над писсуаром, глубоко дышал и наконец уже готов был опорожниться, когда дверь распахнулась и кто-то вошел. Уолтер слышал, как мужчина моет и вытирает руки. Сам он в это время стоял весь пунцовый и ждал, когда же мочевой пузырь наконец справится со своей задачей. Ему почти удалось помочиться, когда он сообразил, что новопришедший чего-то ждет, стоя у раковины. Тогда Уолтер, отказавшись от своего намерения, спустил воду и застегнул штаны.

– Что, не можешь отлить? К доктору пора? – ехидно заметил стоявший у стенки парень. Белый, лет за тридцать, с морщинистым лицом. С точки зрения Уолтера – воплощение водителя, который плевать хочет на правила дорожного движения. Он торчал у Уолтера за плечом, пока тот торопливо мыл и вытирал руки.

– Тебе черные нравятся, да?

– Что?

– Я видел, что ты пришел с негритоской.

– Она индуска, – ответил Уолтер, обходя парня. – А теперь прошу прощения…

– Думаешь напоить ее и трахнуть, э?

В этом голосе прозвучала такая откровенная ненависть, что Уолтер, опасаясь агрессии, не стал отвечать и поспешно вышел из туалета. Он уже тридцать пять лет ни с кем не дрался и подозревал, что быть избитым в сорок семь лет куда хуже, чем в двенадцать. Когда он сел и принялся за салат из латука, все его тело содрогалось от невыплеснутой ярости, а голова кружилась от осознания несправедливости.

– Как вам пиво? – спросила Лалита.

– Интересные ощущения, – ответил Уолтер, немедленно допивая остатки. Голова как будто стремилась отделиться от туловища и взлететь к потолку, словно воздушный шарик.

– Простите, если я наговорила чего не следует.

– Не беспокойся, – сказал он. – Я…

“Я тоже тебя люблю. Очень тебя люблю”.

– …Я в трудном положении, милая. То есть… никаких милых. Никаких. Лалита. Милая. Я в трудном положении.

– Может быть, еще пива? – предложила девушка с лукавой улыбкой.

– Понимаете ли, дело в том, что я люблю свою жену.

– Да, конечно, – отозвалась она, даже не пытаясь его вызволить. Лалита выгнула спину, точно кошка, и потянулась через стол, положив красивые нежные руки с бледными ноготками по сторонам его тарелки, словно предлагая Уолтеру: коснись. – Я так напилась, – заявила она, хитро глядя на него.

Тот оглянулся, опасаясь, что тот тип из туалета наблюдает за ними. Но парня не было в поле зрения – и никто на них не смотрел. Взглянув на Лалиту, которая припала головой к пластмассовой столешнице, словно к мягчайшей подушке, он вспомнил пророчество Ричарда. Девушка стоит на коленях и улыбается, глядя снизу вверх. Ричард Кац смотрел на мир так просто и ясно. Волна раскаяния пробилась сквозь хмель и остудила Уолтера. Ричард воспользовался бы опьянением Лалиты – но только не он.

– Сядьте прямо, – строго сказал Уолтер.

– Сейчас… – пробормотала она, потягиваясь и шевеля пальчиками.

– Сядьте немедленно. Мы – официальные представители треста и должны об этом помнить.

– Лучше отвезите меня домой, Уолтер.

– Сначала вам нужно поесть.

– М-м… – Лалита улыбнулась с закрытыми глазами.

Уолтер встал, догнал официантку и попросил завернуть им еду с собой. Когда он вернулся, Лалита все еще лежала, опустив голову на стол, а недопитое мартини стояло рядом. Он поднял девушку, крепко держа за плечо, вывел из бара и усадил в машину. Вернувшись в бар за едой, в вестибюле Уолтер встретил своего мучителя.

– Черномазых любишь? – спросил тот. – Какого хрена тебе тут вообще надо?

Уолтер попытался его обойти, но парень преградил ему путь:

– Я тебе вопрос задал.

– Не собираюсь отвечать, – сказал Уолтер. Он попытался оттолкнуть парня, но тут же его с силой прижали к стеклянной двери, так что задрожала рама. В тот же момент, прежде чем произошло нечто худшее, отворилась вторая дверь, и суровая барменша поинтересовалась, что тут такое.

– Этот человек мешает мне пройти, – ответил Уолтер, тяжело дыша.

– Хренов извращенец.

– Улаживайте свои дела на улице, – сказала барменша.

– Я никуда не пойду. Пусть этот урод валит.

– Тогда возвращайся за свой столик и прикуси язык.

– Да я есть не могу, так тошнит от извращенца этого.